Если позволите, я хотел бы сказать пару слов о себе (естественно, в плане рассматриваемой темы). Я воспитывался в светской еврейской семье, точнее – в украино-еврейской семье, но в которой еврейская светская часть была достаточно сильной, даже более сильной, чем украинская.
Мой брат был одним из руководителей еврейского сионистского подполья в Украине и имел самое непосредственное отношение к этому подполью в бывшем Советском Союзе. У него на квартире в 1971-м году прошёл первый объединительный съезд лидеров сионистского подполья Советского Союза. В 1972-м году моему брату дали разрешение на выезд из Союза, и он совершил алию, переехал в Израиль. Брат старше меня где-то на 9 с небольшим лет. И благодаря ему, его друзьям я с детства имел доступ к разной еврейской литературе – дореволюционной, «самиздатской», иногда – «западноиздатской». То есть, воспитание у меня было несколько необычное для нормального мальчика (даже в такой крутой еврейской семье).
Я также читал и различную другую литературу, к которой тоже имел доступ, и не стал верующим, потому что был воспитан в антисоветских традициях. Я никогда не был диссидентом, ни в чём таком активно не участвовал, но и верующим не стал. И только в 1988-м году по приглашению одного моего знакомого (бывшего, так сказать, уголовника) попал в пятидесятническую церковь, куда ходил с осторожностью, всех подозревая в кэгэбизме. В общем-то, не могу сказать, что вообще без основания всех подозревал в кэгэбизме, но это уже было, то время, когда было не страшно. То есть, я был всё равно излишне подозрителен. Я ходил в эту церковь больше года, но не каялся, я покаялся потом.
В это время меня немножко коснулся христианский антисемитизм. В пятидесятнической церкви, в которой я был, ничего плохого о евреях не говорилось, как о евреях. То есть, никаких антисемитских проповедей, учений, ничего такого не было. С другой стороны — ничего хорошего о них тоже не говорилось, что, в общем-то, было, как бы, естественно. Но когда разбирали Писания, то обычно хорошие места Писания (те, которые в ТаНаХе, в Ветхом Завете, в первую очередь, относятся к евреям) всегда интерпретировались в пользу церкви. Ну, вы знаете, это нормально.
В то же время, когда приводили всякие жёсткие места Писания, обличения Израиля, обличение иудеев, говорилось: «Смотрите, вот это нам предупреждение, чтобы с нами не случилось того, что случилось с Израилем, чтобы мы не отпали», что, в принципе, тоже законно, и мы это читаем в ряде мест Писания в Новом Завете.
Общий (совсем незаметный) фон в церкви был такой, что евреи-христиане немножко чувствовали себя, знаете, как будто, мы какие-то несколько второсортные, не явно второсортные, а так… К нам относились с сочувствием, действительно хорошо относились (я не говорю обо всех братьях, но в общем). И у меня возникло такое чувство: «Что ж мои еврейские родственники, что же это мои соплеменники, что ж они на самом деле до сих пор вот так…? Мало того, что они жёстко свою выю держали в предыдущие столетия, так они же сейчас-то не каются?! Что ж они в упор не видят своего Мессию?». И такое знаете, у меня появилось глухое раздражение в отношении евреев. С другой стороны, я в общем-то, не скрывал своё еврейское происхождение.
Я помню, как однажды (я, по-моему был после 5-го класса школы, или в 6-ом классе) во время прогулки с моим папой (а мой папа был ну очень похож на еврея – у него был такой большой нос, такие глаза еврейские, кроме того, его звали Саул Нахманович – страшное сочетание!), папа начал со мной разговор о моем еврейском происхождении. Он остановился, и сказал: «Сынок, я очень рад, что ты относишься к людям независимо от их национальности. Это — правильное отношение. Нужно смотреть, какой человек, и действительно, не важно, какого он происхождения. Но я хочу предупредить тебя об одной опасности. Если ты будешь дружить только с украинцами и русскими, и ты, внешне не похожий на еврея (ну, тогда я не был похож), будешь своим среди них, насколько это возможно, а потом ты захочешь привести их к нам в гости, и они увидят твоего носатого папу, а тебе станет очень стыдно за твоего носатого папу и ты начнёшь вилять, начнёшь съезжать и будешь думать: надо бы их пригласить тогда, когда папы нет дома, или не приглашать, или сделать так, чтобы они не увидели твоего еврейского папу… Если такое начнёт происходить, потом, когда ты вырастешь, тебе будет очень неприятно и больно».
Вот так мой папа со мной поговорил. И я понял, что мои друзья, знакомые в будущем должны понимать, что я — еврей. И они должны знать это, чтобы у них потом не было неприятных для них (и смущающих для меня) «сюрпризов». Очень сильно на меня повлиял этот разговор. Я тогда подумал, что никогда не поддамся этому позорному искушению – стесняться своего еврейского папы и прятать его от своих «арийских» друзей. Тем ни менее, я хочу сказать, что впоследствии у меня были ситуации, когда я поддавался и сдавался этому искушению. И, когда я оказался в нормальной пятидесятнической церкви, у меня были ситуации, когда я тоже стеснялся того, что я – еврей, и мне хотелось, чтобы меня вообще не воспринимали, как еврея.
Почему я рассказываю об этом? Потому что подобное, так или иначе, переживали и переживают большинство верующих евреев. И это не только в Украине или в России с серьёзными «традициями» антисемитизма, это происходит и в гораздо более благополучных странах.
Борис Грисенко, материалы Пасторского ретрита 2015
Последнее: 07.04. Спасибо!
