Зачем нужны богословы? Дело о прелюбодеянии Карла Барта

«Ужасно, конечно, что он был прелюбодейным и неверным мужем, но, несомненно, он был великим теологом и даром для церкви».

Понятно ли это утверждение? Можно ли считать, что оно отражает сложную реальность присутствующего и продолжающегося греха для богословов, или это просто оксюморон, т.е. что-то противоположное по значению? Отчасти ответ на этот вопрос зависит от дополнительной информации. Было ли это прелюбодеяние единичным случаем или постоянной практикой? Явил ли этот богослов искреннее сокрушение и покаяние в том, что совершил, или он оправдывал свои действия и каяться не собирался?

Полагаю, что большинство из нас инстинктивно пришли бы к выводу, что если «богослов» в нашем мысленном эксперименте совершает своевольное прелюбодеяние и не раскаивается, то описание «прелюбодейный и неверный муж, но великолепный богослов» — не более чем оксюморон.

И в данной ситуации мы говорим не о гипотетической фигуре, а о Карле Барте, которого многие считают одним из самых значительных теологов 20-го века.

Карл Барт и проблема привычного греха

Большинство теологов и историков изучали работы Барта, не затрагивая вопрос о его отношениях с ассистенткой Шарлоттой фон Киршбаум по той простой причине, что никто не мог подтвердить, были ли их отношения чем-то большим, чем профессиональные. После недавнего обнаружения частной переписки Барта с Киршбаум, продолжающаяся романтическая связь стала неопровержимой.

Барт не только продолжал длительные романтические отношения с Киршбаум, но и пригласил ее жить с ним и его семьей. Это невероятно осложнило его отношения с женой Нелли, которую это очевидно затронуло. На самом деле, ее депрессия была настолько сильной, что в какой-то момент она поставила Барту ультиматум: либо Киршбаум съезжает из дома, либо Нелли совершает немыслимое и разводится с ним. Барт, всегда стремившийся к рациональным и хорошо продуманным действиям, в ответ организовал встречу, на которой присутствовали его жена, любовница и он сам, чтобы обсудить этот вопрос. В результате Нелли получила «нет» на свой ультиматум, и ее фактически заставили остаться жить с мужем-прелюбодеем и его любовницей.

Я упоминаю Барта не только для того, чтобы обсудить пикантные подробности его прелюбодейного греха или жестокость по отношению к жене, но скорее для того, чтобы рассмотреть, как все это влияет на нашу оценку Барта как теолога. Как эта бесцеремонная и ставшая привычной неверность могла повлиять на его богословские размышления?

Постановка этого вопроса не является проявлением модной тенденции «отменять» теологов прошлого в духе самоправедности. Это также не является демонстрацией спекулятивного психологизма. Сам Барт в частной переписке с Киршбаум не умолчал о том, как он осмысливал их роман с богословской точки зрения. Действительно, он с готовностью признает, что его действия повлияли на то, насколько догматичным он позволил себе быть. «Странным следствием нашего «опыта», — пишет Барт, — будет то, что мой семинар этим летом о новейшей истории теологии получится гораздо более мягким, милосердным, осторожным, чем это было бы в противном случае!»

Барт даже заходит так далеко, что оправдывает свой грех теологически. В какой-то момент он говорит своей любовнице: «Это не может быть просто работой дьявола, это должно иметь какой-то смысл и право на жизнь, что мы — нет, я буду говорить только о себе — что я люблю тебя и не вижу никакого шанса остановить это». Согласно Барту, благочестивый вариант заключался в том, чтобы поддерживать противоречивое и напряженное состояние между открытыми повелениями Слова Божьего и предполагаемым велением Бога в его любви к Киршбаум. Барт не принимал даже мысль о том, что Бог хотел, чтобы он отрекся от привязанности к женщине, которая не была его женой — хотя Писание ясно учит именно этому.

Поэтому он делает вывод, что Бог намерен держать его в этом напряжении: отказываясь развестись с женой и отказываясь лишить себя отношений с Киршбаум. «Так я стою перед глазами Бога, не имея возможности уйти от Него тем или иным способом». Бог, по словам Барта, поставил его перед невозможной дилеммой, где самым близким к послушанию и самым благочестивым вариантом является пребывание в прелюбодейных отношениях.

Григорий Назианзский и освящение

Это плохое богословие. Как мог такой бесспорно гениальный человек, как Барт, так плохо рассуждать? Если бы мы могли обратиться к другому влиятельному богослову прошлого, Григорию Назианзскому, он бы настаивал на том, что грех Барта не мог способствовать ничему другому, кроме как создать помеху в его богословских размышлениях. Иисус именно это имел в виду, когда говорил, что только «чистые сердцем» Бога узрят (Матфея 5:8). Говоря о Барте или любом другом теологе, образ жизни влияет на образ мышления.

Вот почему Григорий подробно пишет о понятии богословского освящения. «Обсуждение богословия предназначено не для всех, — говорит он, — а только для тех, кто прошел испытание и обрел прочное основание в обучении, и, что еще важнее, прошел или, по крайней мере, проходит очищение тела и души. Нечистому прилепляться к чистым вещам опасно, как и слабым глазам смотреть на яркость солнца». Другими словами, Григорий подчеркивает осмотрительность. Невозможно хорошо заниматься богословием абстрактно, не обращая внимания на наше личное благочестие.

Григорий подчеркивает важность чистоты сердца при приближении к Богу, поскольку Бог свят. Приближаться к Святому в любом качестве (включая интеллектуальное) означает приближаться к Тому, Кто есть огонь пожирающий (Евр. 12:29) — мы не можем избежать жара Его святости. Сама природа Бога не дает нам возможности созерцать Его правильно в разделенном смысле, когда мы рассматриваем Его с точностью интеллекта, но с холодным сердцем и нечистыми руками, которые далеки от Него. В той мере, в какой мы правильно созерцаем Бога, мы участвуем в Его Божественном разуме — мы мыслим Божьими мыслями вслед за Ним — который настолько свят, что не может делать ничего, кроме как делать святым то, что находится в его присутствии.

Этот способ мышления разоблачает наши современные предположения. Мы можем воображать, что идеи, которые исходят от человека, полностью отделены от его тела и души. Мы можем воображать, что богослова можно оценивать без учета его жизни и поведения. Но мы забываем, для чего нужны богословы.

Один из даров, которые Христос дает Своей церкви, это дар быть «учителем» (Еф. 4:11-14). Богослов, который не делает своей главной целью созидание церкви, оказывается в положении, подобном Самсону: будучи отдан Господом Израилю для его избавления, защиты и пользы, он эгоистично стремится к собственному удовлетворению, принося пользу тем, к кому он был приставлен, только когда это удобно ему и когда их нужды совпадают с его эгоистичными стремлениями (см. Иуд. 13-16). Но его (богословская) сила существует не для него самого, и он не должен вести себя так, как будто она существует.

Можно даже сказать, что благочестие богослова, которое позволяет ему правильно видеть Бога, взращивается. Ему нужна подотчетность у братьев и сестер во Христе, а им нужно учение, которое он дает, чтобы «наученный словом» мог «разделять все доброе с научающим» (Гал. 6:6).

Не соглашайтесь с нечестием

В свете этих размышлений о благочестии и богословии я могу назвать как минимум три вывода для всех нас.

1. Не соглашайтесь на нечестивых богословов

Хотя мы не смеем требовать совершенства от наших богословов, мы должны настаивать на постоянно возрастающей чистоте их сердца. Согласие на меньшее должно быть немыслимым. Если богословы — это учителя, которых Христос дал церкви, то мы должны ожидать от них большего, чем наличие докторской степени и острого ума.

Нам нужны богословы, которые укрепляют церковь изнутри, занимаясь своей собственной жизнью с благочестивым усердием и готовностью «оказать помощь» своим собратьям по церкви. Чистота сердца не приходит отдельно от явной заботы о личной и общественной святости. Если чистота сердца является необходимым условием для того, чтобы увидеть Бога (Матф. 5:8), то церкви просто не нужен богослов, который не стремится к святости в контексте членства в поместной церкви. Он не может помочь церкви увидеть Бога, потому что сам не способен Его увидеть.

2. Не соглашайтесь на нечестивых пасторов

Пасторы являются главными пастырями-учителями, которым поручено заботиться о Божьем стаде. Если эти принципы и стандарты и должны быть к кому-либо применимы, так, несомненно, к пасторам. Вот почему наиболее запоминающиеся и прямые отрывки, подчеркивающие взаимосвязь между учением и благочестием, находятся в пасторских посланиях (например, 1 Тим. 3:1-13; 4:16; Тит. 1:5-9; 2:1-15).

Мы все измучены бесконечной чередой пасторов, которые терпят крах, сгорают и публично дисквалифицируют себя. Если эта тенденция что-то и показывает нам, так это то, что мы не считаемся с тем, чему учит Писание: характер, а не харизма, является самым важным условием для пасторов. Поэтому давайте не будем довольствоваться блестящими, харизматичными, энергичными, творческими, победоносными нечестивыми пасторами. Давайте ожидать чистоты сердца от тех, кто должен пасти наши души.

3. Не соглашайтесь с нечестием в своей собственной жизни

Замечательная книга Р. Ч. Спраула «Каждый – богослов» преподносит ценный урок своим названием. Слишком часто мы думаем, что созерцание и изучение Бога — это дело профессиональных богословов и пасторов, и что их работа заключается в том, чтобы просто дать нам краткое изложение всего. Но Христос дает Церкви учителей, чтобы помочь Церкви увидеть то, что видят они.

Чем раньше мы поймем, что познание Бога — это не средство достижения цели, а величайшая цель и конечная задача всей нашей жизни, тем лучше. Кульминацией всего нашего познания Бога в этой жизни является то, что делает небеса раем: блаженное лицезрение Бога (1 Иоанна 3:2; Откр. 22:3-4). Все пути стремления к Богу ведут туда. Мы желаем узреть Бога. И если мы хотим правильно видеть и знать Бога, то чистота сердца не подлежит обсуждению — как для Карла Барта, так и для нас.

Автор — Сэмюэл Г. Паркисон / thegospelcoalition.org
Перевод — Оксана Бёрнс для ieshua.org