Как бы это странно ни звучало, но в наши дни любовь одновременно и повсеместно распространена, и находится под угрозой исчезновения. Этот ярлык «любви» уже налеплен повсюду. Или, пожалуй, точнее будет сказать так, что общество превратило любовь в большую бежевую стену, лишенную определения и яркости, которые она когда-то имела, и теперь каждый может раскрасить её так, как ему нравится. «Любовь» стала означать всё, что кто угодно говорит, и предполагать иное, конечно, означает «нелюбовь».
Однако то, что эти шесть букв используют направо и налево и часто ими злоупотребляют, не меняет того, что такое любовь. Мы могли бы, например, начать называть наш почтовый ящик «деревом» и даже убедить соседей поступать так же, но это не изменит живую реальность корней, коры, ветвей и листьев, которые распускаются, становясь зелеными, желтыми, красными, затем опадают. Итак, что же мы потеряем, размывая границы того, что мы называем любовью?
Кто может любить?
Мы знаем, что любовь имеет не только определение, но и личность, индивидуальность, имя:
«Возлюбленные! будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога. Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь». (1 Иоанна 4:7–8)
Только те, кто знают Бога, истинного Бога, могут любить, потому что этот Бог, и только Он, есть любовь. Опираясь на подобные тексты, Джон Пайпер помогает определить любовь как «изобилие и распространение радости в Боге, которое охотно удовлетворяет потребности других» («Опасный долг восторга», 44). Если это правда, то это значит, что миллионы — миллиарды — людей считают себя любящими, но они никогда по-настоящему не переживали и не проявляли настоящей любви.
Близко к истине то, что многие из нас, даже в церкви, считают себя любящими, не пытаясь понять, что же на самом деле означает любить. Мы ошибочно принимаем нелюбовь за любовь и поэтому часто не стремимся к истинной любви.
Чем любовь не является?
В 13 главе Послания Коринфянам апостол Павел сформулировал, пожалуй, самые известные и любимые нами слова о любви из когда-либо написанных. И хотя сегодня чаще всего мы слышим эти слова на свадьбах, что может привести нас к мысли, что эта глава была написана для женихов с сияющими глазами и их невест, одетых в белое, но на самом деле Павел писал их, обращаясь к обычной, охваченной конфликтами церкви, в которой верующим было весьма непросто любить друг друга (1 Коринфянам 1:10–11).
Хотя мы могли бы сосредоточиться на том, что, по его словам, есть любовь и что она делает, Павел также учит нас, что стремясь к любви, мы должны старательно распознавать и то, чем любовь не является. Например, «Любовь не завидует и не превозносится» (1 Коринфянам 13:4). В ней нет высокомерия или грубости, раздражения или обиды. Она не настаивает на своем. Фактически, Павел начинает главу не с поразительных примеров любви, а показывает четыре ситуации, чем любовь не является и как она не проявляется. Обратите внимание на то, что мы можем делать, не имея любви.
«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1 Коринфянам 13:1–3)
Служение — это не любовь
Первое из четырех предупреждений адресовано духовно одаренным людям. Дары, даже наши духовные дары, не являются верным свидетельством любви. Дон Карсон пишет: «Различные духовные дары, какими бы важными они ни были, и как бы высоко их ни ценил Павел, могут быть в точности повторены язычниками. Качество же любви повторить нельзя» («Демонстрация духа», 84).
Какие дары имел в виду Павел? Он приводит примеры в предыдущей главе: дар мудрости, знания, исцеления, чудотворения, пророчества, различение духов и говорение на языках. Апостол поощрял и даже велел им практиковать эти дары. Очевидно, однако, что некоторым было дано глубокое духовное понимание и необычная способность формулировать эти откровения, но им все еще не хватало любви. Они, вероятно, полагали, что любят церковь, хотя в действительности любили быть одаренными, нужными и находиться на виду.
И по сей день некоторые из нас стремятся получить дары и настаивают на использовании своих способностей (будь то в церквях, общинах или в своей карьере), но мы делаем это без любви. Мы больше озабочены тем, чтобы быть нужными, продуктивными и успешными, чем любить других. Мы, вероятно, лучше всего это видим, когда то, что другим нужно от нас, отличается от того, как мы хотим служить.
Знание — это не любовь
Другие люди в коринфской церкви стремились к получению знаний и полагали, что знание сделает их любящими. Но даже если бы мы обладали всем знанием и понимали все тайны, говорит Павел, нам все равно может не хватать любви. Фактически, чем больше мы знаем, тем более мы подвержены искушениям, потому что «знание надмевает» или как написано в современном переводе «заставляет людей раздуваться в гордости» (1 Коринфянам 8:1). Если сатана не может удержать нас от истины, он был бы счастлив увидеть, как мы наполняем свой разум знаниями, если это означает, что в нас пробуждается чувство гордости и мы опустошаем сердца, лишаясь любви.
Итак, как нам отличить надменное знание от правильного, благочестивого знания? Павел говорит: «Знание надмевает, а любовь назидает. Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать» (1 Коринфянам 8:1-2). Гордость выдает знания, которым не хватает любви. Однако по мере роста благочестивого знания растет и его чувство смирения. Золото в протекающей лодке потопит лодку, но золото в хорошо построенной лодке добавляет вес, который укрепляет и стабилизирует лодку даже во время сильных штормов.
Те, кто знают больше, с любовью, все глубже осознают, как много они еще не знают — и как мало они заслуживают того, чтобы знать то, что они знают. И они используют все имеющиеся у них знания не для того, чтобы укрепить своё личное чувство собственного достоинства или свой имидж, а для того, чтобы утвердить других в их хождении с Богом. Они используют свои знания, чтобы утешать, ободрять, учить, исцелять, исправлять, восстанавливать и любить.
Даяние — это не любовь
«И если я раздам все имение моё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1 Коринфянам 13:3). На первый взгляд, такой сценарий сложно представить. Может ли человек на самом деле отдать всё, что у него есть, даже свою собственную жизнь, но при этом не иметь любви?
Апостол отвечает утвердительно. Как такое возможно? Люди идут на радикальные жертвы по разным причинам, и обычно это происходит не из-за «изобилия радости в Боге, которое охотно удовлетворяет потребности других». На самом деле, многие причины вообще не имеют ничего общего с Богом. А, как мы уже видели, если действие не имеет ничего общего с Богом, оно не имеет ничего общего с настоящей любовью.
К сожалению, наши собственные причины давать, служить и жертвовать, даже в церкви, иногда имеют мало общего с Богом. Мы хотим казаться щедрыми. Мы хотим больше власти или влияния. Нам нравится ощущение того, что другие оказываются в долгу перед нами. Мы хотим избавиться от угрызений совести. Мы хотим вписаться в какую-либо группу людей или соответствовать какому-то делу. Джонатан Эдвардс предупреждает: «Если люди делают великие дела и терпят великие лишения просто из-за любви к себе, то это всего лишь для того, чтобы предложить себе то, что причитается Богу, и таким образом сделать из себя идола» («Милосердие и его плоды», 87).
Всякий раз, когда корни нашей мотивации отклоняются от радости в Боге, наша любовь будет истощаться и увядать. Мы можем отдавать, причём отдавать много, но не будет нам от этого никакой пользы – ни плодов, которые бы пребывали в вечности, ни хоть сколько важного значения. Как бы мы ни потели, истекали кровью и даже отдали жизнь, наши дела никогда не смогут покрыть недостаток любви.
Вера — это не любовь
Пожалуй, самое удивительное, что некоторые даже делают стремление к вере обходным путем любви. «Если имею… всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто» (1 Коринфянам 13:2). Эти люди могут сказать: «Конечно, я люблю, посмотрите, во что я верю». На что Павел мог бы сказать: «Я узнаю, во что вы действительно верите по тому, как вы любите».
И он не одинок. «Что пользы, братия мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? может ли эта вера спасти его?.. Так и вера, если не имеет дел, мертва сама по себе» (Иакова 2:14–17). Наши дела любви никогда не смогут спасти нас, но и вера, не действующая любовью, не сможет тоже (Галатам 5:6). У нас может быть достаточно веры, чтобы повергнуть горы в море, и все же мы не хотим взбираться на холмы любви, которые Бог поставил перед нами.
Вера и даже ожидание великих вещей от Бога не доказывает, что мы принадлежим Ему; люди в каждой религии и даже некоторые язычники надеются на великие дела от Бога. Но никто из них – ни один человек — не может любить так, как тот, кто действительно знает Иисуса. Подлинная вера не так озабочена тем, чтобы двигать горы, как тем, чтобы познавать и наслаждаться Богом, и чем больше она узнает и наслаждается Им, тем больше любовь перетекает, восполняя нужды других.
Обратите внимание на то, что Павел четыре раза говорит: «Если у меня нет любви», а не «Если у тебя…». Даже упрекая церковь, полную споров и конфликтов, он моделировал то смирение, которое хотел в них видеть. Он знал, как сильно даже сердце апостола имеет склонность сопротивляться и избегать высокой цены любви. Так осознаем ли мы то же самое? Позволили ли мы остыть нашей любви друг к другу за пеленой нашего знания, нашего служения, нашего даяния, нашей веры?
Нет большей привилегии
Несмотря на все способы использования слова «любовь» сегодня, любое настоящее переживание любви — бесценное сокровище. Люди, которые искренне любят, доказывают не только то, что они знают Бога, но и то, что Бог знает и любит их. Если мы переживаем настоящую любовь в себе, мы видим в себе Бога. Эдвардс запечатлел в этой любви определенное чудо:
«Спасающая благодать Божья в сердце, творящая святой и божественный нрав души в даре веры и любви, несомненно, должна быть величайшим благословением, которое когда-либо получали люди в этом мире; она превосходнее, чем любой из человеческих даров, лучше, чем величайшие природные способности, прекраснее, чем любые приобретенные способности разума, значительнее, чем все достижения в обучении, выше, чем любая внешняя ценность или честь, и она является гораздо большей привилегией, чем возможность быть царями и императорами» («Милосердие и его плоды», 74)
Любовь, которую дает Бог, — это величайшая привилегия на земле. Когда мы любим друг друга, Бог вкладывает чудеса Своего сердца в трещины и углы Своего царства — в наши семьи и друзей, в наши церкви, в наше окружение. Без любви, независимо от того, как много мы знаем, даём или делаем, мы – ничто, мы ничего из себя не представляем, и в конце ничего не получим. Но если мы ходим в любви, мы получаем больше от Бога и становимся всё более похожими на Него, и мы выражаем настоящую любовь миру, чей Бог есть любовь.
Автор — Маршалл Сигал / © 2021 Desiring God Foundation. Website: desiringGod.org
Перевод — Оксана Бёрнс для ieshua.org
Последнее: 26.07. Спасибо!
