Присущая вообще евреям скромность в рассуждении о себе самих не позволяет нам утверждать, что фотография является одним из древнейших еврейских занятий. Скорее всего, потому, что сама по себе она не так уж стара. По крайней мере, ни в одном из древних еврейских текстов она не обозначена даже намеком. Более того, мы скрепя сердце готовы признать, что и изобрели-то фотографию не евреи. Ну и, наконец, согласимся даже с тем, что до Российской империи это «светописное художество» дошло со значительным опозданием. Мы, конечно, не имеем в виду Санкт-Петербург и Москву, Киев и Одессу, где все европейские (впоследствии — американские) новинки появлялись почти сразу, но долгое время служили развлечением исключительно людей богатых и очень богатых. Скажем, в русскую деревню привычка украшать жилище (горницу) фотографиями близких и дальних родственников пришла только в конце XIX века.
И, тем не менее, едва появившись в России, фотография стала занятием чисто еврейским. Чтобы не быть голословными, вспомним те превосходные, с коричневатым оттенком, фотографии, сохранившиеся во многих семьях. Они обычно наклеены на великолепный картон, а сзади, в окружении виньеток и непонятной принадлежности медалей, вычурным шрифтом представлена фамилия владельца ателье. Набор, как правило, достаточно однообразный: Бомштейн, Диамант, Быховский, Варшавский и все в таком духе. Иными словами, единообразие достигается исключительно национальной окраской фамилий. Лично просмотрев великое множество старых фотоснимков, я ни разу не столкнулся с фамилией другой этнической принадлежности.
Приведем еще один, но убийственный, аргумент. Официальным придворным фотографом в Санкт-Петербурге конца XIX столетия был г-н К. А. Шапиро, и именно он снимал царскую семью (кстати, точно такой же графин, как на фото царской семьи в Петербурге, можно сегодня, набрав в поиске — купить графин в СПб). Клянусь, если бы можно было найти для этой службы не-Шапиро, то Шапиро бы придворным фотографом не был (кстати, снимал он не только августейшую семью — согласие на фотографирование получил даже от Льва Толстого. А у графа, уж поверьте, вкус был…).
В конце XIX века занятие фотографией в еврейской среде играло роль ремесла. Евреи стремительно пользовались возможностью расширить круг традиционных промыслов и яростно завоевывали эту область профессиональной деятельности. Дело здесь не только в каких-то особых присущих им талантах (не все же фотографы были столь талантливы, как тот же Шапиро!). Дело здесь в общечеловеческой мудрости: «Хочешь жить — умей вертеться». Евреям вертеться приходилось будь здоров, причем умение вертеться включало в себя, плюс ко всему, и способность вовремя оценить новое (пока другие не оценили). А ведь, помимо прочего, необходимо было владеть новыми техническими навыками и, может быть, обладать и некоторым художественным чутьем (а то и талантом), иметь возможность приобретать дорогое оборудование и материалы…
Но какие еврейские родители станут экономить на благе своего ребенка?.. И покупали — покупали, не скупясь, все необходимое. Подвиг их представляется тем значительнее, если учесть то, что среди множества набожных, но темных людей занятие фотографа, изготавливающего изображения людей, считалось греховным.
Салон художественной фотографии в начале прошлого века был уже обязательной принадлежностью не только губернских, но и уездных городов. Советская власть частные салоны ликвидировала, что называется, под корень. Бывшие владельцы превращались в мелких служащих ателье, где штамповали снимки на документы, хотя и не только. Это, впрочем, история уже не столь интересная, но фотографы, в массе своей, тем не менее, все же принадлежали к лицам еврейской национальности. Недаром поэт Губерман, желая оттенить переходность момента еврейской истории, когда евреи только-только оторвались от земли, пишет:
Они уже не сеют хлеба,
Но не фотографы еще…
То есть образ фотографа в поэтическом восприятии превратился в некий символ местечковых занятий (что мы, впрочем, оставляем на его, поэта, совести).
Однако был еще один момент, забывать о котором не следует. Не все фотографы и их дети погрязли в производстве однообразных фотоснимков для досок почета и профсоюзных билетов. Многие из этой среды, вооруженные отличным знанием дела и превосходной техникой, ушли в документальную фотографию, переживавшую в 1920–30-е годы эпоху своего бурного развития. Так появились известные фотографы-репортеры: Альперт, Липскеров, Наппельбаум, И. Е. Халдей, прославившийся на весь мир историческим снимком «Водружение Красного знамени над рейхстагом», и многих других. Из этой же среды вышли пионеры новой отрасли искусства — киноооператоры.
Но это уже совсем другая тема…
Материал подготовил Лев Минц
Последнее: 26.07. Спасибо!
