Культурный контекст является очень важным для понимания Писания. Потому давайте посмотрим на то, какой же была ситуация первого века, когда Единородный Сын Божий Мессия Иешуа, воплощённый через деву Мириам, явился в Израиле, свидетельствовал, проповедовал, учил Божий народ, собрал учеников, избрал апостолов и подготовил духовную семью к эре нового завета.
Какая же Библия существовала тогда в первом веке? Какая Библия существовала для верующих в Иешуа? По сути, это был только Танах. И для них, и для неверующих в Иешуа иудеев, и для тех язычников, которые уже уверовали в Бога Израиля, была одна и та же Библия. Но через несколько десятилетий писания некоторых апостолов стали присоединяться к книгам Библии и постепенно приобретать такой же священный статус, хотя далеко не сразу.
До разрушения Храма был только один апостольский центр в Иерусалиме. Было революционное откровение апостола Петра, его проповедь с сошествием Духа Святого в доме Корнилия, уникальное призвание Шауля (Павла) для особого служения с особенными откровениями, и дальше Великий Первый собор в Иерусалиме, где собрались только еврейские апостолы, только еврейские пресвитера, только еврейские пророки, только еврейские учителя, и они решали судьбу верующих из язычников. В результате этого собора язычники были освобождены от бремени ритуального закона.
Но тут возникает параллельный вопрос: «А как же быть правоверным мессианским иудеям, которые оказались в одной общине с язычниками?» Оскверняться или не оскверняться, грубо говоря? Какое единство возможно, а какое нет? Мы сейчас и представить себе не можем, насколько эти вопросы были тогда живыми, принципиальными и невероятно драматичными. Это была реальная духовная историческая драма, которая предопределила развитие всего человечества, а не просто, как тогда казалось, небольшой группы верующих.
Ритуальная чистота и разделение в обществе
Ритуальный закон, которого тогда придерживались различные круги еврейского религиозного общества, был в любом случае намного строже нынешней системы Галахот. Сейчас в Израиле, глядя на все те ограничения, ритуальные правила, правило на правило, заповедь на заповедь, галаха на галаху, в которых живут ультраортодоксы, люди смеются над ними и говорят: «Это же безумие! Как они вообще свою жизнь запутали, связали, сковали себя по рукам и ногам!» Кстати, многие из этих правил были придуманы в течение последующих двух тысяч лет, в первом веке их не было.
Но в первом веке жизнь правоверных иудеев, особенно таких как Шауль, была несравненно тяжелее, чем у самых строгих ультраотродоксов сейчас. И, конечно, это в особенной мере касалось самой Иудеи. Для иллюстрации этого приведём лишь некоторые цитаты из статьи «Ритуальная чистота» из «Еврейской энциклопедии Брокгауза и Ефрона».
«Благодаря указанным и многим ещё другим наслоениям, которые институт ритуальной чистоты получил в народной религиозной практике под влиянием деятельности соферим, или «мужей Великого Собора», основной характер этого института коренным образом изменился [по сравнению с временем Первого Храма]».
Это не христианская, не мессианская, не антииудейская статья, а достаточно объективная статья еврейских учёных, глубоко укоренённых в этом постбиблейском, талмудическом, раввинистическом материале. И это цитата из раздела «Эллинский (или эллинистический) период». Уже где-то в 4 веке до Рождества Христова те правила, по которым жил еврейский народ, особенно в Иудее, в меньшей степени в Галилее, сильно отличались от тех правил, которые мы находим в Торе или в книгах Пророков. И дальше:
«Кроме тех отягощающих институт ритуальной чистоты постановлений, которые приписываются традицией известным лицам или учреждениям, есть еще более длинный ряд анонимных постановлений, представляющих совершенно новые формы ритуальной чистоты, относительно которых не известны ни время их возникновения, ни мотивы, их вызвавшие. Они носят общее название «Tumah de-Rabanan» (раввинистическая инфекция) или «Tumah me-dibre Soferim» (соферистическая инфекция)...»
Соферим — это «писцы», так называемые книжники, которые нам хорошо известны из книг Ездры, Неемии и Нового Завета. Дальше идёт описание различных постановлений, целью которых было связать еврейский народ и подчинить его власти духовных руководителей, даже если эта власть шла вразрез с Торой.
«Однако различное отношение отдельных народных групп к разным элементам института ритуальной чистоты, различные степени ригоризма, применяемые ими при соблюдении этих законов, повели к тому, что даже родственные между собою по своим религиозным воззрениям группы стали отмежевываться одна от другой, так что единый народ, исповедовавший единую религию, раскололся как бы на отдельные касты, чуждавшиеся друг друга в обыденной жизни во всем, что касается еды и питья, жилища и одежды. Мишна сообщает: «Платье ам-га-ареца (простолюдина) считалось мидрасом», то есть, источником ритуальной нечистоты для фарисеев; платье фарисеев — мидрасом для Ааронидов, употребляющих теруму (Возношение); платье Ааронидов — мидрасом для употребляющих жертвенное мясо; Иосе бен Иоэзер был хасидей среди священников, и его мантия считалась мидрасом для употребляющих сакральное (Мишна, Хагига, II, 7)».
Когда говорится «ам hа-арец» (ам-га-арец), речь идёт о правоверном еврее, который не входит в собрания прушим (фарисеев) и не живёт по их правилам. Аарониды — это когены, священники. Трума (терума) полагалась только им, это то, что только они могли употреблять в пищу. И в среде священников было разделение, особо выделялись те, кто имел право есть мясо жертвенных животных.
Мишна — это творение фарисеев и раввинов, которые считали себя духовными наследниками фарисеев. И в ней записано, что не только для фарисеев одежда простых евреев — это скверна, источник ритуальной нечистоты, но даже для священников платье фарисеев не священнического происхождения, хоть они и довольно строгие, тоже является источником ритуальной нечистоты.
«Так было во время первых Маккавеев; впоследствии, когда на смену прежним эллинистам и хасидеям пришли известные три секты — фарисеи, саддукеи и ессеи с различными религиозными воззрениями и тенденциями, отчужденность одной части народа от другой приняла поистине опасные размеры».
И это всё внутри еврейского народа! Приведём ещё одну цитату из этой статьи:
«Между тем всякий язычник должен быть рассматриваем как источник ритуальной нечистоты. Особенно тягостно было положение еврея в городах с преобладающим языческим населением в самой Палестине, a тем более в диаспоре — если он хотел добросовестно исполнять свои законы, он должен был быть готовым чуть ли не на хроническое голодание».
А что же с уверовавшими в Иешуа?
Итак, теперь просто представьте на минуту следующее. Иудеи, верующие в Иешуа, которые вначале были в Иерусалиме и составляли огромную растущую общину в престольном граде, начали распространяться, как мы помним, по Иудее, Галилее, Самарии. Пока что, кроме самарян, новая вера затрагивала только евреев. Но уже в 6 главе Деяний описывается конфликт, произошедший между коренными мессианскими иудеями, то есть теми, которые были жителями Иудеи и Иерусалима, и евреями-эллинистами, то есть, теми, которые приехали из диаспоры. И этот конфликт был связан с едой!
«В эти дни, когда умножились ученики, произошел у Еллинистов ропот на Евреев за то, что вдовицы их пренебрегаемы были в ежедневном раздаянии потребностей» (Деяния 6:1).
Мы читаем какие-то очень простые вещи о том, что эти евреи из диаспоры чувствовали себя ущемлёнными, и у них произошёл ропот на коренных иудеев за то, что вдовы их были пренебрегаемы в ежедневном раздаянии потребностей. Но поверьте, за этим стоит многое, и в частности, предубеждение против тех евреев, которые жили постоянно в других странах. Они были как бы на положении второсортных. По какой причине? Потому что они не могли соблюдать так правила ритуальной чистоты, как это было возможно в Иерусалиме и в Иудее. Поэтому, даже несмотря на то, что они, стопроцентные евреи, но из диаспоры, уверовали, стали братьями и сёстрами, для иудейских евреев они, эти эллинисты, всё равно были не так чисты.
А какая еда распределялась? Только кошерная. Но не просто кошерная. Там были разные виды еды — в зависимости от разной степени священности, или, говоря современным раввинистическим языком, разной степени кашрута. Даже одни священники отделялись от других священников. Что уже говорить о других людях!
И когда мы понимаем, что там происходило, нам легче понять, с чем сталкивался нормальный фарисей, уверовавший в Иешуа, когда он, выезжал из Иерусалима, из Иудеи и ехал в какие-то другие области, даже в Галилею. Галилея была под подозрением. Помните? «Не все ли они галилеяне?» (см. Деяния 2:7) А кто такие галилеяне? Это ам hа-арец. Это евреи, которые не могут быть по-настоящему чистыми.
А если он ехал в языческие страны и входил в общину, где было много верующих язычников? Тогда особым собранием, на котором встречались все члены общины, была трапеза, которая получила название «агапе» (любовь, бескорыстная любовь). И на этой трапезе собирались все. А что делать честному мессианскому фарисею, когда он приглашён на эту трапезу с языческими верующими, а этим верующим хочется порадовать его домашними деликатесами?
А теперь представьте себе ситуацию с Петром, который не был фарисеем, а по сути принадлежал к ам hа-арец. В 4 главе Деяний в отношении Петра и Иоанна, представших перед также разношерстным Синедрионом сказано: «Видя смелость Петра и Иоанна и приметив, что они люди некнижные и простые...» (Деяния 4:13). И вот Петру, этому ам hа-арец Господь показывает видение с покрывалом с разными животными, чистыми и нечистыми, и говорит: «Заколи и ешь». Пётр уже тогда был в шоке: «Господи, как же? Никогда нечистое в уста мои не входило». А он только ам hа-арец, с которым фарисеи держали очень серьёзную дистанцию. И потом Дух Господень приводит его в дом Корнилия. А Корнилий как боящийся Господа знает эту иерархию в еврейской среде и падает Петру в ноги. Когда после в Иерусалиме братья узнали, что он ходил в дом язычника, и ему, и сопровождавшим его шести братьям пытались сделать выговор, Петру пришлось объяснять: «Ребята, ситуация уже другая. У нас новый завет».
Вспомните, в чём обвиняли фарисеи Иешуа. Что он общается с мытарями и блудниками и даже бывает в их домах. Возможно, к блудникам Он особо и не ходил, но общался с ними. А в дом мытаря? Мытарь — это официально нечистый еврей, и дом его нечист. Как? Рабби? Пусть какой-то и странный, пусть такой, который не принадлежит ни к школе Шаммая, ни к школе Гилеля, пусть какой-то подозрительный, но всё равно рабби, всё равно фарисейского толка. Ведь Его учение имело много общего с фарисейскими учениями, и фарисеи часто приглашали Его к себе. Как Он мог пойти туда? Как Он мог с ними есть?
Читая Евангелие, мы часто думаем, что дело просто в каких-то законнических нравственно-моральных принципах фарисеев: «А, это фарисеи, лицемеры. Наверное, они сами блудили, но не хотели, чтобы Иешуа официально общался с блудниками. Сами, видимо, пользовались услугами мытарей...» Возможно, этот элемент также был. Но главное здесь совершенно другое — ритуальная чистота и нечистота. Это было очень важно для них!
Такова была реальность мессианских общин 1 века. Это реальность, которая ставила буквально всех верующих иудеев перед очень непростым выбором: Как быть? Или мы братья и все одно в Иешуа, или в мессианском обществе повторяются те же ритуальные разделения, разграничения, противопоставления, превозношения, которые были в тогдашнем иудаизме. Вернее было бы даже сказать «в тогдашних иудаизмах», потому что, как мы читали в Еврейской энциклопедии, разделение дошло до такой глубины, что фактически это были разные иудаизмы.
Если сейчас православные могут общаться с католиками, кроме Евхаристии, католики и православные могут общаться с баптистами, те и другие, и третьи с пятидесятниками, многие из них с харизматами... по крайней мере есть вместе точно могут. То в 1 веке ситуация была не просто драматическая, а трагическая. «Что нам делать, мужи-братья? Как дальше жить?» И этот вопрос очень остро встал перед всеми мессианскими иудеями.
В следующей статье мы рассмотрим, как же апостолы решили эту проблему.
Борис Грисенко, старший раввин КЕМО, и Игорь Русняк, директор Мессианской библейской школы КЕМО / kemokiev.org
Последнее: 26.07. Спасибо!
