Если бы вы были немецким солдатом и обозревали в тот день нормандский берег, то вам пришлось бы несколько раз моргнуть, чтобы удостовериться в увиденном. В самой гуще кровавого сражения, когда, по рассказам очевидцев, можно было ощутить ветер от множества пролетавших пуль, один безоружный тучный человек, прихрамывая, перемещался туда и сюда по берегу, ударяя тростью своих соратников. Он снова и снова бил их, неистово крича и возбуждённо на что-то указывая. Что же он делал?
Спасал их жизни.
Капитан Финк, серьёзно повредивший лодыжку сразу же по прибытии и бывший, по его собственным словам, совершенно не в форме, тем не менее, доковылял до берега и обнаружил там многих своих солдат в смертельной опасности. Ошеломлённые, они укрывались за всем, что только попадало в их поле зрения, а в данном случае, это были длинные вкопанные в землю брёвна, толщиной не больше столба телефонной связи со взрывчатыми устройствами, закрепленными на верхушке. И в то время, когда люди падали вокруг него, когда его подчинённые в его присутствии ползали по земле, он встал и начал наносить им удары одному за другим, приказывая продвигаться к заградительному валу, находившемуся на расстоянии нескольких сотен метров.
Так для чего же он бил их? – Если бы он лишь кричал, не прибегая к помощи трости, «каждый из них мог бы сделать вид, что обращаются к кому-то другому. Но, когда он ударял конкретного человека, для неопределённости – двигаться или нет — уже не оставалось места» (The Dead and Those About to Die, 83). Так что он бил их снова и снова, и кричал: «Давайте же! Вставайте! Вперёд!» Некоторые из них не пошевелились – они были уже мертвы. Но оставшиеся в живых, после всеобщего призыва и персонального убеждения рванулись вперёд, спеша к более надёжному укрытию. И таким образом, бдительность капитана Финка в тот день спасла многим жизнь.
Где грех в безопасности
Если капитан Финк был необходим в Нормандии, то насколько нужнее такие люди, как он, сегодня у наших алтарей, за кафедрами и в группах подотчётности? Нам нужно больше мужчин и женщин, которые, защищая чью-то душу, не побоятся доставить неудобство.
Само собой, это не оправдывает тех, кто ведёт себя дерзко, бестактно и грубо. Однако мы не хотим допустить и того, чтобы грех был в безопасности в наших собраниях, где трость прямоты и откровенности нынче вне закона даже и тогда, когда посредством её мы могли бы предостеречь друг друга. Не дай нам Бог взращивать общины, в которых никогда не обращаются к конкретным людям, считают любые требования «законничеством», втайне лелеют собственное беззаконие и неверно трактуют смирение. Давайте же последовательно рассмотрим эти четыре опасности.
1. Никогда никого не выделять
Я знаю по собственному опыту (поскольку был этому свидетелем, потворствовал этому и сам так делал), что мы можем смягчать своё обличение, отмечая, что, конечно, все мы грешники. Во время непростых разговоров наш лексикон изменяется таким образом, что из него исчезают все слова, обозначающие второе лицо единственного числа, а взамен мы выбираем более безопасное первое лицо множественного числа. Мы должны перестать потворствовать увлечению порнографией. Нам следует больше читать Библию. Мы не должны быть суровыми со своими жёнами. Итак, мы, подобно солдатам капитана Финка, должны поспешить к более надёжному укрытию.
На первый взгляд, кажется, что лишь говоря о наших грехах как о всеобщем явлении, мы можем проявить любовь. Однако и здесь решающее значение имеет контекст. Изредка бывает допустимым призвать брата к ответу прилюдно, назвав его имя в большом собрании (Гал. 2:11-13). Но суть не в том, чтобы дать право тем из нас, кто проявляет чрезмерное рвение, бездумно ранить братьев. Речь идёт, скорее, о том, чтобы в христианской среде мы шлифовали друг друга, особенно в группах подотчётности, где запрещено применение острых инструментов, даже при операции. Но любовь подчас выражается просто, открыто, прямо: «ты тот человек» (2 Цар. 12:5-7). «Вставай, поспеши, не останавливайся!»
До сих пор помню своё потрясение, когда один брат, отозвав меня в сторону, посмотрел мне в глаза и сказал: «брат, тебе не следует так пренебрегать Божьим Словом. Ты должен не сводить глаз со Христа. Как я могу помочь тебе следовать за ним более дисциплинированно на этой неделе?» Он не смягчил своё замечание признанием того, каким недисциплинированным был он сам на этой неделе. Он не присоединился ко мне, когда я, скрючившись, прятался за своим бревном – он позвал меня вперёд, ко Христу (Евр. 12:1-2). И он также предложил помочь мне добраться туда. Он ранил меня тростью порицания, напомнил мне о евангельской благодати и предложил мне помощь на пути. И мне нужны такие люди в моей жизни. Они нужны всем нам.
2. Называть все требования «законничеством»
Я встречал христиан, которые, по-видимому, считают себя слишком сосредоточенными на Евангелии, чтобы упрекать, исправлять или говорить что-то неприятное другим верующим. Любые требования, по их мнению, являются законничеством и приверженностью букве, они оскорбляют нашу атмосферу благодати. Нам следует с любовью и пониманием убеждать грешника не грешить, вместо того, чтобы создавать разделения посредством суровых слов и личной подотчётности.
Возможно, такие люди забыли, как высоки ставки:
«Смотрите, братия, чтобы не было в ком из вас сердца лукавого и неверного, дабы вам не отступить от Бога живого. Но наставляйте друг друга каждый день, доколе можно говорить: «ныне», чтобы кто из вас не ожесточился, обольстившись грехом. Ибо мы сделались причастниками Христу, если только начатую жизнь твёрдо сохраним до конца» (Евр. 3:12-14).
Постоянные наставления необходимы нам потому, что грех лжив, и он увлекает нас прочь от живого Бога. И не случайно человек, идущий вслед за своими греховными желаниями, «живёт обособленно» (Прит. 18:1 – НРП), ведь он не хочет слышать наставлений или придерживаться каких-либо норм. Итак, не потворствуйте и не содействуйте врагу, плоти и миру, называя «законничеством» необходимую христианскую дисциплину и индивидуальное наставление. Лучше поскорее перерасти то, что Джон Пайпер называет «подростковым периодом, во время которого человек считает законничеством хорошие привычки». И пока мы всё ещё говорим «ныне», есть время призывать и быть призванными к вере, к покаянию, к любви и к добрым делам.
3. Втайне лелеять свой грех
Я осознаю, что защищаюсь от необходимости обличать конкретных людей потому, что мне всегда был известен принцип, провозглашённый Иисусом: мера, которую мы используем, чтобы судить других, будет применена и к нам (Лук. 6:38). Мы ведь понимаем, что не следует бросать бумеранги, возвращение которых было бы для нас нежелательно.
Я бы не хотел, чтобы моё поведение оценивалось по высоким стандартам, и потому я оказываю услугу другим, оценивая их по низким стандартам. Я был снисходителен ко греху других потому, что втайне желал снисхождения к собственному греху. Это – нездоровая трактовка правила: поступать с другими так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой.
Для того чтобы говорить прямо и побуждать людей к чему-то, необходима смелость, основанная на ненависти, прежде всего, к собственным грехам. Мы разделываемся с соринками и брёвнами в собственных глазах, и это подготавливает нас к тому, чтобы с любовью и без лицемерия говорить о соринках и брёвнах в глазах братьев. И мы только рады, если они оказывают нам ответную услугу.
4. Неверно трактовать понятие смирения
Смирение не отступает, когда нужно назвать грех грехом, это делает гордость. Говорить «истину в любви» (Еф. 4:15 – Пер. Еп. Кассиана) человеку мешает любовь к собственной репутации, а не любовь к душе брата. Не так поступали трое самых смиренных людей в Писании: Иоанн Креститель, Моисей и Иисус.
Иоанн Креститель, человек, с рождения исполненный Духом, говоривший о том, что он недостоин развязать ремень обуви Иисуса, тем не менее, открыто противодействовал греху. Тот же человек, который сказал, что Иисусу должно расти (а ему умаляться), заявлял во всеуслышание: «порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева? Сотворите же достойные плоды покаяния» (Лук. 3:7-8).
Моисей, кротчайший человек (Чис. 12:3), постоянно призывал народ к покаянию за их ропот и упрямство. «Итак обрежьте крайнюю плоть сердца вашего и не будьте впредь жестоковыйны» (Втор. 10:16). А после случая с золотым тельцом он даже сжёг золото, из которого тот был сделан, чтобы заставить народ выпить собственное вероломство (Исх. 32:20).
И наконец, Иисус, смиренный муж, размахивавший бичом в храме, называвший всё своими именами и не побоявшийся назвать собственного апостола «сатаной», когда Пётр начал думать о человеческом (Мар. 8:33). Смирение любит достаточно сильно, чтобы причинить другим дискомфорт, если это нужно.
Любить грешника, ненавидя его грех
Перестали ли мы любить «укоризны любящего»? Возможно, основывая свою идентичность на ненадёжном песке внешнего благополучия, мы утратили твёрдость, необходимую для того, чтобы исправлять кого-то? Лелеем ли мы пороки, за которые отдал жизнь наш Господь, чтобы очистить от них наши сердца и жизни. «Ненавидящий обличение погибнет» (Прит. 15:10), он «Не радеет о своей душе» (Прит. 15:31-32) и ведёт себя и других к заблуждению (Прит. 10:7).
Мы проявляем любовь к грешнику, ненавидя его грех. Мы главным и первейшим образом ненавидим собственный грех. Мы серьёзно относимся ко греху других, поскольку нам небезразлична их вечная участь. Мы раним не с тем, чтобы нанести вред, но, подобно Всемогущему, наносим раны, чтобы обвязать и исцелить их (Иов. 5:17-18).
Итак, мы, горячо молясь и проявляя осторожность в суждениях, терпеливо и с любовью обращаемся к конкретным людям, вместе формируем хорошие привычки, призываем других ненавидеть наш грех и правильно судим о смирении. Мы противостоим друг другу, когда приходит искушение залечь за столбом телефонной связи и зовём друг друга вперёд, к лучшим берегам.
Автор — Грег Морзе / © 2019 Desiring God Foundation. Website: desiringGod.org
Перевод — Ольга Крикун для ieshua.org
Последнее: 26.07. Спасибо!
