Можем ли мы простить, когда обидчик не раскаивается?

Прощение мучительно. Кто захочет простить преступника, сознательно причинившего нам боль? Прощение также может смущать. Что делать, если человек, обидевший нас, не раскаивается? Он не признаёт того, что сделал, не извиняется и поступает так осознанно. Что тогда?

Некоторые богословы утверждают, что неправильно прощать нераскаявшегося преступника, в то время как другие говорят, что неправильно не прощать. Давайте рассмотрим аргументы обоих сторон и посмотрим, сможем ли мы найти решение.

Прощение требует покаяния

В книге «Объяснение прощения» Крис Браунс приводит четыре убедительные причины, почему мы не должны прощать, пока обидчик не раскается.

1. Прощение без покаяния не соответствует Библии.

Павел говорит «…прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас» (Ефесянам 4:32), и Бог требует нашего покаяния, прежде чем простить нас. Когда осуждённые грешники спросили Петра, что им следует делать, он ответил: «покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов» (Деяния 2:38). В аду нет окончательно прощённых людей.

2. Прощение без покаяния создаёт моральный риск.

Если я оплачиваю моральный долг нераскаявшемуся преступнику, я тем самым освобождаю его от ответственности. Я увеличиваю шансы, что он снова нанесёт удар. Он понял, что это сходит ему с рук и может поступать так и в дальнейшем.

3. Прощение без покаяния не является морально ответственным.

Обидчик не несёт ответственности за преступление. Николас Вольтерсторфф пишет:

Я могу захотеть простить его – когда он покается. Я могу относиться к нему снисходительно. Но мне кажется, что для того, чтобы больше не винить кого-либо за причинённое зло, зная при этом, что он не сожалеет о содеянном, нужно относиться к поступку или его исполнителю без моральной ответственности, необходимой для прощения. Но, в этом случае, это скорее преуменьшение, чем прощение.

Комиссии по установлению истины и примирению как в Руанде, так и в Южной Африке настаивали, что не может быть прощения без признания вины. Чрезвычайно опасно пытаться формально примирить враждующие стороны, если преступники не признают того, что они сделали.

4. Прощение без покаяния легко становится терапевтическим прощением.

Популярная и ошибочная точка зрения предполагает, что целью прощения является собственное психическое здоровье: «Неважно, раскается ли она в том, что сделала со мной. Я прощаю её ради себя, чтобы разорвать цепи её обиды и вернуть контроль над своей жизнью. Я прощаю её, чтобы забыть её и двигаться дальше».

Хотя прощение может принести психологическую пользу, прощение ради этого не является искренним. Это лишь защитный приукрашенный поступок, направленный на то, чтобы оттолкнуть обидчика с дороги. Но истинное прощение не эгоистично. Оно направлено на примирение, на поиск лучшего для провинившейся стороны – её раскаяние и максимально возможное восстановление отношений (некоторые последствия могут остаться).

Те, кто утверждает, что прощение требует покаяния, не говорят, что нераскаянность обидчика позволяет нам затаить обиду. Они настаивают на том, что мы должны провести внутри себя серьёзную работу для подготовки своих сердец к прощению. Мы должны развивать в себе отношение прощения, безоговорочно предлагая его всем виновным. Мы говорим всем обидчикам, что готовы оплатить их моральный долг, если они признают содеянное. Однако мы их не прощаем автоматически; мы не говорим слова «Я прощаю тебя» до тех пор, пока они не раскаются.

(Внутреннее) прощение не требует покаяния

Другие богословы разделяют эти два этапа прощения – внутреннюю работу сердца и внешнее рукопожатие – и предлагают использовать термин «прощение» для обеих частей. Тим Келлер называет их «внутренним» и «внешним» прощением, а Дэвид Паулисон говорит, что это «установочное» и «осуществлённое» прощение.

Оба согласны с тем, что термин «прощение» правильно используется для первого этапа – мучительной задачи внутреннего, сердечного прощения морального долга обидчика – и что это должно произойти независимо от того, раскаивается он или нет. Иисус молился с креста: «Отче! прости им…» (Луки 23:34), а Стефан молился за своих палачей: «Господи! не вмени им греха сего» (Деяния 7:60), поэтому в наших сердцах мы должны прощать всех. Дон Карсон в принципе согласен с Келлером и Паулисоном, но использует «прощение» для первого этапа и «примирение» для второго.

Взгляд Карсона на прощение совпадает с его пониманием искупления. Поскольку смерть Иисуса достаточна для всех и действенна для избранных, которые таким образом уверовали, так и наше прощение всех применимо только к тем, кто принял его и примирился с нами. Этот двухэтапный подход аналогичен лютеранскому понятию «объективного» и «субъективного» оправдания. Объективно Бог объявляет мир невиновным посредством смерти Иисуса, однако субъективно оправдание применяется к конкретному человеку посредством его спасительной веры.

Такой подход защищает от крайностей обиды, с одной стороны, и дешёвой благодати, с другой. Нам не разрешено хранить обиды; мы должны внутренне прощать любую из них. Тем не менее, мы не примиримся и не предоставим обидчику прощение до тех пор, пока он не раскается. Мир не так уж и тёмен: мы должны прощать всегда. Но мир вовсе не такой уж воздушный и лёгкий: прежде примирения мы должны увидеть ответственность.

Однако утверждение о том, что мы должны прощать всех в наших сердцах, поднимает серьёзные вопросы. Как мы можем простить нераскаявшихся преступников и избежать опасностей, о которых упоминает Браунс выше? Разве прощение без покаяния не является небиблейской, терапевтической попыткой, которая создаёт моральный риск и не позволяет отнестись к преступлению с моральной ответственностью, которой оно заслуживает?

Депозитное прощение

Я предлагаю модифицированный двухэтапный подход, который, по моему мнению, решает эти проблемы. Нераскаявшихся обидчиков мы должны прощать, но не миловать. Это может показаться странным, ведь так и есть. Грех делает вещи странными. Те самые грешники, которые нуждаются в прощении, могут испортить своё покаяние, загромождая свой путь от исповеди к примирению. В таких случаях мы должны разделить две обычно объединяемые части: оплату долга и помилование.

Прощение означает помилование обидчика путём оплаты/устранения его морального долга.

Когда обидчик раскаивается, то мы, понятное дело, должны и оплатить его долг, и помиловать его. Мы принимаем на себя моральную цену его согрешения и заверяем обидчика в своём прощении. Когда обидчик по какой-либо причине не раскаивается – возможно, он жестокосерден, или вообще умер, – мы должны разделить оплату долга и помилование. Мы не милуем его (и не замалчиваем его преступления), потому что он не раскаялся, но нам всё равно приходится устранить его моральный долг.

Во время обсуждения в нашей церкви вопроса о прощении мой друг Роберт Винальда III предложил выписывать моральный чек на имя обидчика и помещать его на моральный депозитный счет, доступный обидчику, когда он раскается.

Это решение должно удовлетворить тех, кто справедливо настаивает на том, что прощение требует покаяния, поскольку прощение зависит от заявления человека о моральном банкротстве. Нет покаяния – нет прощения.

И это должно удовлетворить тех, кто справедливо настаивает на том, что упрямство обидчика не оправдывает затаивания нами обиды, потому что мы делаем нечто большее, чем просто готовим наши сердца к прощению. Мы делаем нечто большее, чем просто проявляем готовность устранения долга, держа ручку над нашей моральной чековой книжкой. Мы фактически выписываем чек. Мы устраняем долг и больше не властны над ним. Это перестаёт быть нашей заботой.

Такое решение даёт наставникам практический способ помочь тем, кто борется с горечью обиды. Прощение редко бывает однократным актом, особенно в случае глубоких ран. Что, если бы мы дали людям физические чековые книжки, чтобы они могли выписывать чеки на условно-депозитные счета на имена обидчиков на сумму, адекватную, по их мнению, ущербу? Таким образом они устранят, но ещё не простят моральный долг обиды. Они смогли бы избежать как горечи обиды, так и дешёвой благодати, относясь при этом как к обидам, так и к Божиему повелению прощать с надлежащей моральной ответственностью.

Иллюстрация

Для примера рассмотрим женщину, брошенную мужем ради другой. Брошенную женщину, естественно, переполняют ярость, ревность и обида. Но она держится. Милостью Христа она разрывает цепи обиды, устраняя цену согрешения, выписывая чек за чеком на имя своего мужа, пока, наконец, не становится свободной. Она больше не обвиняет мужа. Она перестаёт клясть его на глазах у их детей. Она не жаждет крови. Она устранила долг, но ещё не помиловала его. Она освобождена, а он ещё нет.

Его освобождение приходит только с его покаянием. Спустя годы он со слезами на глазах кается ей в своём грехе. Он признаёт, что обидел её и их детей, и возмещает ущерб, чем может. Она говорит ему, что прощает его. Многие последствия остаются, в том числе потерянные годы, подорванное доверие и разрушенная семья. Но его громадного морального долга больше нет.

И последний момент, очень важный. Выписывая моральный чек, помните, что это не наши деньги. У нас нет средств для прощения, особенно если речь идет о хладнокровных личных нападках. Наш Отец не ожидает, что мы сами по себе способны производить милость, которая может устранить чей-то моральный долг. Он требует, чтобы мы черпали от Его милости, щедро подаренной нам.

Мы не источники прощения. Мы всего лишь его распространители, передающие заработанные кровью нашего Спасителя средства тем, кто в них больше всего нуждается.

Автор — Майк Уиттмер / thegospelcoalition.org
Перевод — Илья Дубинин для ieshua.org