«Давид, Давид, просыпайся!» Услышал я голос, зовущий меня издалека. Вдруг я почувствовал руку на своем плече, трясущую меня и возвращающую меня в реальность из этого глубокого сна. Мне восемь лет, я выпил два бокала вина вместе со своей семьей на нашей Седерной трапезе, а вскоре после этого отправился спать. И вот моего брата отправили разбудить меня, чтобы я сказал родным, ожидающим за столом, где спрятал афикоман. Прежде чем отправиться наверх спать, я «тайно» забрал его из-под подушки стула моего отца у праздничного стола... И хотя выпитое вино возымело на меня влияние, я был заранее проинформирован, что должен буду доставить афикоман, чтобы седер продолжался. НЕТ афикомана — нет вывода в истории Седера!
Так что, я поднялся, достал афикоман оттуда, где спрятал его и передал его моему отцу. Кусочки афикомана впоследствии были переданы моей маме, брату, двум сестрам и мне, и всё опять было в порядке. Я знал, что после Песаха, как обычно, мой отец вознаградит меня «платой» в виде золотых шоколадных монет за «подвиг» похищения афикомана. Я не понимал, на самом деле, ни этого, ни многих других обычаев и практик Седера, но кто я такой, чтобы спорить с аргументом шоколадных монет?
Мне потребуется еще 25 лет, чтобы начать находить ответы на возникшие в моей голове вопросы, связанные с традиционной еврейской трапезой Седера, особенно на вопросы, что связаны с афикоманом. Как самый юный член ортодоксальной еврейской семьи в Нью-Йорке, я обнаружил, что мои вопросы к старшим касательно цели и смысла древних еврейских традиций воспринимаются не очень-то и хорошо. Еще в детстве у меня возникали вопросы, вроде: Зачем убивать невинного маленького ягненка? Что, так или иначе, значит закваска? Почему мы ломаем средний лист мацы? И какой смысл в том, что мы кладем его под подушку? Множество символов, множество вопросов, но так мало убедительных ответов. Но, когда тебе восемь лет — твоё дело просто сидеть и каждый год слушать историю Исхода, узнавать и принимать вековые традиции своих предков.
Будучи подростком, я ходил в йешиву в Нью-Йорке и изучал еврейский закон, Мишну и Талмуд. После колледжа я поехал в Колорадо, в поисках приключений и своего жизненного пути. Через год я встретил женщину, которая позже стала моей женой, и в 1975 году мы поженились и сыграли традиционную еврейскую свадьбу. Два года спустя родился наш первый сын.
Весной 1979 года наша новая соседка завязала дружбу с моей женой, Пэтти. Эта дружба включала в себя то, что эта женщина говорила моей жене об Иисусе, и в скором времени моя жена «стала христианкой»! Как она МОГЛА это сделать? После она присоединилась к соседке в посещении церкви, и брала нашего малолетнего сына с собой! «Но, постой-ка, мы же евреи! Ты не можешь этого делать! Вернись!» Моя жизнь буквально перевернулась с ног на голову!
В последующие дни, весной 1979 года, Пэтти будет ходить за мной везде и цитировать мне Новый Завет. Та еще хуцпа! «Мы — евреи,» говорил я ей. «Евреи не читают Новый Завет, он им не нужен!» Но слова, которые она читала мне, глубоко внутри меня вызывали любопытство. Что-то находящее на большой глубине, встряхнулось. И вот когда жены не было рядом, я решил почитать одно из Евангелий, которые, «конечно же, случайно» лежали по всему дому. Я начал с Матфея. И в то самое время, 6-часовой телевизионный фильм «Иисус из Назарета» дебютировал на ТВ. Его показывали в четырех частях, заканчивая в Пасхальное воскресенье 1979 года. И вот я, без ведома собственной жены, тайно начал читать Евангелие от Матфея, решив читать семь глав в день, чтобы идти в ногу с фильмом, который после чтения смотрел четыре вечера подряд.
Этот двухсторонний подход подействовал на меня, словно удары молотком! Евангелие от Матфея единственное, где сказано «Все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка.» «Сбудется?» спрашивал я себя. Как это возможно? Было ли еще что-то в той истории, с которой я вырос, учась в йешиве? Я просмотрел перекрестные ссылки к пророчествам, на которые ссылался Матфей, девять раз употребляя эту фразу. Это было похоже на то, будто некто показывает мне совершенно новое крыло дома, в котором я жил всю свою жизнь. Просто удивительно! Чем больше я читал, тем больше чувствовал, как открываются мои глаза. Пришло Пасхальное воскресенье, которое для меня, как для еврея, совершенно ничего не значило, но я только что прочитал последние семь глав от Матфея и был просто в шоке: Матфей писал о связи того, как человек, утверждающий что Он — Мессия Израиля, был распят и отвергнут лидерами своего собственного народа, моими предками. Как это возможно?
Как только моя жена ушла в церковь в тот вечер, я включил телевизор, чтобы посмотреть заключительную часть фильма. Два часа спустя, Мессия был распят. Актер, играющий Иешуа, смотрел прямо на меня с экрана. "Я «знал», что он смотрел прямо на меня! Его глаза пронзили мое сердце. Когда его распинали, я опустился на колени, молясь и плача. Я плакал долго, прямо там, перед телевизором, буквально умываясь слезами. Я принял Иешуа в свое сердце, как моего Мессию! Новое крыло дома открыло мне свои двери.
После в духе я увидел две руки, опускающиеся ко мне, словно соединяющие вместе длинные нити света, и каждый свет обозначал предыдущие поколения. Я был связан властью, через многие поколения моих еврейских предков, с источником всей власти. Я вернулся домой! Но теперь у меня была тысяча новых вопросов, и каждый требовал внимания.
В последующие, удивительные недели моя жена узнала о моём принятии Мессии, увидев изменения во мне, и я был полон множества вопросов. У меня был огромный голод по познанию, и я читал Библию как алчущий человек. Время Пасхи в тот год как раз выпало на средину недели Песаха. Пэтти повстречала еще одного еврея, верующего в Иисуса, и пригласила его к нам домой, чтобы помочь мне понять, дать мне ответы на столько вопросов, на сколько у него получится. Он даже подарил мне Мессианскую Агаду. История Песаха вышла на совершенно новый уровень.
В свои тридцать с лишним лет, с того самого дня принятия решения, я пришел к более полному пониманию Пасхального Седера. Я увидел афикоман, который появляется из преломления среднего листа мацы, представляющий ломимое тело Мессии, как единократной жертвы за всех людей, во все времена. Я также теперь увидел обертывание этой части мацы в белую льняную салфетку и помещение ее под подушку как символ Его смерти и погребения. Даже выкуп афикомана отцом за небольшое вознаграждение говорит мне о римской страже, получившей свою плату от первосвященников за то, чтобы они говорили о теле, как об украденном, как указано в Матфея 28:11-15.
Этот афикоман достается из потайного места и его части раздаются всем участникам Седера во время третьей чаши вина, которая, не случайно, называется Чашей Искупления — та самая чаша, которую пил Иисус во время Пасхального Седера, известного нам как Тайная Вечеря. Большинство моего народа не проводит связи между Пасхальным ягненком и Агнцем Божьим, Иешуа. И этот маленький мальчик, что так крепко спал много лет назад, услышал голос, пробуждающий его от физического сна, для извлечения афикомана. Много лет спустя он услышал другой Голос, призывающий его пробудиться от другого сна, находящегося на другом духовном уровне, и с тех самых пор уже ничего не будет как прежде! Дайену!
«...то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом... но когда обращаются к Господу, тогда это покрывало снимается.» (2Кор.3:14-16)
Автор — David Friedlander / jewsforjesus.org
Перевод — Алекс Фишман
Последнее: 26.07. Спасибо!
