Дорогой мой Грязнозлоб!
Я с сожалением получил твоё последнее письмо.
Я много столетий служу его Низменности, — поколениями обрекал на проклятие души и обучал молодых бесов, — и всё же ты находишь, чем меня удивить. Разве тебе не осталась всего одна душа до выхода на действительную службу, до момента, когда ты в темнейших цветах нашего легиона пойдёшь сражаться на передовой?
А ежели так, то ты, по моим предположениям, должен заниматься чем? Расставлять ловушки? Портить? Заниматься подрывной деятельностью? Или, может, я (когда столь многое поставлено на карту) должен считать вполне естественным, что ты, уподобившись человеческому дитяти, хихикая, как девчонка, играешь с едой? Ты ещё не испробовал добычи, пронзённой твоим собственным копьём, и тем не менее, ты забавляешься во время охоты.
Так и слышу, как ты в своём недалёком умишке задаёшь мне вопрос: «что такое ты имеешь в виду?»
Ты сообщаешь, что твоему человеку во время плановой операции на лопатке каким-то необъяснимым образом проткнули лёгкое. И это событие само по себе доставляет тебе великую радость, не так ли? Ты очень гордишься тем, что «вилка проткнула добычу». И ты оставил его без присмотра, чтобы рассказать мне о своей победе.
Да, нож врача непредвиденно (и притом восхитительно) сбился с пути. Но скажи-ка, проткнул ли этот нож уже и его душу? Пошло ли от раны духовное заражение? Настолько ли ты ленив, что надеешься, что врач сделает за тебя твою работу?
Ты оказался совершенно неспособным понять, что не просчёт хирурга, а реакция твоего пациента, имеет решающее значение, вечное значение. Пронзённый дух, сожжённая совесть, сердце, покрытое шрамами, выгоревшие убеждения, — вот на что мы направляем свои тёмные усилия. Невыносимые переживания и острые страдания служат для этого благоприятной возможностью. Вот когда начинается настоящая работа.
Коллапс лёгких, — или более заурядные вещи: болезни детей, недуги супругов, ненадёжные друзья, разрушенные романтические отношения, опостылевшая работа, а подчас даже и смерть питомца, — всё это сущие игрушки в сравнении с тем, что от них может произойти: с крахом веры. Это то место, куда следует нанести смертельный удар, перерезав главную артерию. Мы любим вопли и мучения этих паразитов, но это ни в коем случае не должно стоить нам набитого брюха.
Непредсказуемое пламя
«Стоить нам?» — спросишь ты.
Страдание, как тебе уже следовало бы знать, наименее предсказуемо. Оно, конечно, может ожесточить сердце, заставляя отбросить саму возможность существования благого, могущественного, всезнающего Бога. Или (и лучше бы тебе надеяться, чтобы это не был твой случай) именно его Враг может использовать, чтобы украсть жаркое прямо у нас с вилки.
Разве не заглядывал ты недавно через плечо апостола? Не всякое страдание в конечном счёте служит успеху нашего дела.
«[Мы] хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим. 5:3-5).
Кому нужно, чтобы страдание способствовало развитию столь ужасной вещи, как терпение, племянник? Мы, что ли, хотим, чтобы страдание производило в них – мне трудно даже написать это слово – надежду? Пробитые лёгкие, стоны и боль на каждом шагу грозят ужасающим образом обернуться против нас.
Враг слишком хорошо осведомлён об этом, и, что бы Он там ни говорил, коварство Его не меньше нашего. Мы нередко полагаем, что расставили идеальную ловушку, а потом (слишком поздно) обнаруживаем, что Он подправил произведённые нами скорби и искушения так, чтобы они соответствовали Его замыслам. Мы получаем удовольствие, заставляя их вопить; мы воем и фыркаем, наблюдая за тем, как они корчатся в муках. Но всё это равноценно простой игре, если они ускользают к Врагу и в дальнейшем воплощают Его отвратительные цели. И ты должен позаботиться о том, чтобы подобное не случилось с твоим человеком.
Сдобрить рану грехом
Прекрати сейчас же свои детские визги и преждевременное злорадство. Игра началась, и Враг, так же, как и мы, намерен его заполучить.
Во-первых, сделай его страдания глубоко личными.
Вопрос: «как мог добрый Бог позволить случиться чему-то плохому» гораздо менее полезен, чем вопрос: «как Бог допустил, чтобы эта неприятность случилась со мной?» Конечно же, именно этот вопрос и нужно задавать. Враг на каждом углу представляет Себя как «личного Бога»; Ну, так пусть Он Сам ответит на обвинения.
Где был этот личный Бог во время его операции? Не дай Врагу выгородить Себя в этом вопросе. Надави на своего человека так, как мы это делали на протяжении веков: почему из всех людей эту утрату, эту боль, этот кошмар должен пережить именно я? Мимоходом укажи своему человеку на то, что его «личный Бог», его «убежище» ужасно предвзят. Никто из известных ему христиан не переживает столь «продолжительных трудностей», возникших вследствие столь невероятной оплошности.
Уничтожь всякое предположение, что Враг так или иначе пытается превратить нашу скорбную участь в венец вечной славы. Скрой Вражескую ложь о том, что подобные несчастья вообще имеют какой-либо смысл, или что их отмерено ровно столько, сколько нужно для их вечного блага.
Во-вторых, обращай внимание на каждый нанесённый ему удар.
Никогда не пренебрегай силой мелких неудобств и жалящими укусами дискомфорта. Ты всегда должен быть наготове, чтобы из каждой вспышки боли твоего пациента выпестовать жалость к себе, гнев и восхитительное отчаяние. Когда он, имея только одну рабочую руку, собирается ответить на это электронное письмо, когда ему приходится просить помощи у жены, чтобы надеть носки, или когда он чувствует раздражение и боль, которые теперь уж останутся с ним до самой могилы, — будь готов посеять горечь и посыпать солью его рану. Всегда помни: ни одна трещина не бывает настолько мала, чтобы её нельзя было использовать.
Но пойми, что обращать внимание на каждую его жалобу будешь не один ты. Враг, подобно слюнявому терьеру, находится рядом с ними, готовый по первому их зову напомнить о Своих ложных обещаниях и успокоить их в Своём присутствии. Его дух находится рядом и нашёптывает им о Его позорной приверженности собственным вымыслам. Мы не многое из этого можем подслушать, но там, несомненно, идёт речь о словах из Писания. Что-то вроде: Он «в Своей любви» замыслил их боли, страдания, недуги и изъяны в этом мире, а также уверения в том, что Он их истинный покой, и не здесь их настоящий дом. Борись с их нашёптываниями при помощи собственных, чтобы собаки не вернулись на свою блевотину.
В-третьих, скрой от него завтра.
Наконец, замалчивай всяческие выдумки о некоем завтра, когда все страдания станут «недействительными». К этому дню с (раздражающей) неуклонностью обращался избитый, окровавленный и израненный апостол, считая за ничто совокупность своих многообразных страданий (таких, что пальчики оближешь). Ничто! Не стоящее даже сравнения с тем предстоящим днём «весомой и вечной славы» (2 Кор. 4:17, НРП). Эту славу наш преисподний отец взвесил и нашёл очень лёгкой.
Похули Бога и умри
Несчастье, племянник, это неверное пламя, с которым уж точно не стоит шутить. Иов и его весьма способная жена стали тому прекрасным примером. Этот «справедливый» человек, будучи сокрушён смертельным ударом, нанесённым по его имению и домашним, всё же попытался оставить в дураках нашего отца. Он посрамил всех нас, ответив столь раболепно и приниженно на убийство, разорение и гибель: «Иов встал и разодрал верхнюю одежду свою, остриг голову свою и пал на землю и поклонился» (Иов 1:20).
Но подобным образом отвечали не все. Ответ жены Иова, которую наш господин сохранил по своей великой милости и мудрости, был прямо-таки великолепен: «ты всё ещё твёрд в непорочности твоей! похули Бога и умри» (Иов 2:9). «Похули Бога и умри» — я не мог бы выразить это лучше.
Здесь-то и проходит линия фронта, племянник. Не в причинении страдания, но в инфицировании души. Мы желаем, чтобы каждый мужчина, женщина и ребёнок отказался от подобного позёрства, чтобы наплевал на свои прежние обеты и похулил Его перед лицом неба. К этому, племянник, именно к этому ты должен подвести своего человека:
Не к пробитому лёгкому только,
Но к безверью и злословию колкому,
Чтобы, стиснувши зубы, грозить пальцем небу
И, похулив Бога, погибнуть в огне бы.
Вечное осуждение, Грязнозлоб, вечное осуждение. На меньшее не соглашайся.
Твой находящийся в большом предвкушении дядюшка,
Темнобог
Другие статьи из серии «Письма Грязнозлобу»
Автор — Грег Морзе / © 2022 Desiring God Foundation. Website: desiringGod.org
Перевод — Ольга Крикун для ieshua.org
Последнее: 26.07. Спасибо!
