Я никогда не забуду, как мой отец просил у меня прощения. Лишь несколько моментов, если такие вообще существовали, были настолько же завораживающими, настолько же трогательными и незабываемыми, как те, когда папа признавался мне, что он слишком остро отреагировал, и что он сожалеет об этом. Мне тогда было пять, семь или десять лет.
Я был очень тронут, по крайней мере, во всех случаях, которые я помню, потому что я не был невинной жертвой. Моё непослушание, бунт и незрелость были катализатором наших столкновений. Я был тем, кто согрешил первый, и я знал, что я был неправ.
Но папа начал посещать изучение Библии, и его сердце становилось мягче к Слову Божьему. Он хотел, чтобы его поведение всё сильнее приближалось к стандарту Евангелия, которое он любил. И не только на публике, но и в домашней обстановке. Не только в роли зубного врача и дьякона, когда он был на виду у мира, но и в роли отца, когда на него смотрели лишь глаза ребёнка. Он начал признавать, что даже плохое поведение его ребёнка не было оправданием его грешной реакции. Он учился, в первую очередь, распознавать и признавать свои собственные грехи и убирать взрослое бревно из своего собственного глаза, чтобы стать более внимательным и терпеливым в удалении детских соринок из моего глаза.
Новые доспехи императора
Некоторые из нас могут волноваться, что если мы делаем себя настолько уязвимыми перед нашими детьми, это откроет брешь в броне родительского авторитета. «Мы уж точно не сможем по-настоящему воспитывать наших детей», говорим мы себе, «если мы спустимся с нашей высоты». То, что я испытал как ребёнок, и то, что я испытываю сейчас как отец двух шестилетних сыновей-близнецов, с уверенностью говорит, что это не так.
Когда я обрушиваюсь на них всем своим взрослым эмоциональным весом, они очень легко могут быть раздавлены. Но когда я спускаюсь к ним и стою вместе с ними в признании моего греха и осознании моей нужды в продолжающейся спасительной работе Иисуса, я не только показываю им пример раскаяния, но я также сам живу неподдельной Христианской жизнью вместо того, чтобы позволить родительским обязанностям стать оправданием лицемерия.
Мне не нужно быть совершенным для моих детей. Иисус совершил это. Таков Иисус. Моим детям не нужно, чтобы я был их совершенным спасителем, но им нужно, чтобы я указывал им на нашего Спасителя, будучи честным о моём собственном грехе. На самом деле, им необходимо срочно узнать, что я не совершенен, что вся моя надежда не на мою благость, но на благость Иисуса. Я стою вместе с ними как грешник, рождённый во грехе, отчаянно нуждающийся в благодати. Если я пытаюсь скрыть брешь в моей броне – и не просто брешь, но бесчисленные бреши, даже зияющие дыры – этим я их не защищаю, но подвергаю опасности. Я утверждаю тот миф, который все мы в какой-то момент рассказываем сами себе: что мы можем быть достаточно хороши, чтобы заслужить Божье благоволение.
Три урока для родителей
Сложно переоценить долгосрочное влияние того, что мой отец просил у меня прощения – особенно тогда, когда я был главным виновником. Как родителю, мне ещё очень многому предстоит научиться. Нашим сыновьям всего лишь по шесть лет. Нам предстоит долгий путь. Но я очень рано обнаружил, что признание и исповедание моего собственного греха, особенно когда я слишком резко реагирую на непослушание моих детей, уже приносит плоды в моих взаимоотношениях с ними.
Истина в том, что не существует взаимоотношений, в которых было бы стратегически правильным скрывать мой грех, не признавать и не исповедовать его. Если вы как родители хотите так же как я возрастать в подобном смирении и проявлять такую инициативу, вот три урока, которым я учусь, пытаясь любить моих сыновей и принимая во внимание мои собственные грехи.
1. Бог не только работает через меня, как через родителя, но Он работает надо мной.
То, что я – родитель, не значит, что я завершил основной рост Христианина. Вероятно, я вошёл в один из самых важных его периодов. Родители проходят с детьми фазу их интенсивного физического развития, в то время как Бог проходит с родителями фазу их интенсивного духовного развития. Вопрос не в том, грешим ли мы против нашего ребёнка. Все родители грешат против своих детей. Вопрос в том, признаём и исповедуем ли мы свой грех, и просим ли мы прощения у наших детей? Слишком немногие из нас готовы это делать.
2. Настоящее исповедание является искренним, а не искусно спланированным.
Скрытая опасность в этой статье заключается в том, что она может стать искушением для вас просчитать конкретные исповедания перед вашим ребёнком для получения конкретных результатов. Вы можете признать некоторые довольно заметные слабости или изобразить сожаление по поводу какого-то греха для того, чтобы привлечь внимание ваших детей и поиграть на струнах их сердец. Но это – манипулирование, а не настоящее исповедание. Когда вы признаёте ваши грехи и открываете ваши слабости, скорее всего внимание ваших детей будет приковано к вам. (Очень немногие вещи захватывает внимание наших сыновей сильнее, чем истории о тех временах, когда «Папу отшлёпали, когда он был ребёнком»).
Но истинное исповедание не ориентировано на результаты. Оно появляется из осознания того, что мы принижаем Бога своим отношением к нашим детям, и из искренней скорби о наших неудачах, когда мы стараемся жить по нашему призванию. Мы понимаем, что мы неверно изображали Бога. Он полон благодати и милости, а я поступал без благодати и придирчиво. Он медлен на гнев, а я был вспыльчив, взрываясь в гневе на непослушание моего ребёнка. Он изобилует неизменной любовью и верностью, а я скупо проявлял любовь и был ненадёжен.
3. Хорошие извинения не заканчиваются словом «но».
Самые значимые разговоры с нашими детьми – это те, в которых мы исповедуем свою собственную слабость, не поворачиваясь и не перекладывая её снова на них. «Но когда ты...» Пусть просьба о прощении останется просьбой о прощении. Приложите все ваши усилия – и это может быть очень сложно – чтобы сразу же не добавить к вашему признанию «но», которое свалит на ребёнка вину за ваш грех.
Вы – родитель, вы – взрослый. Очень часто ситуация такова, что за грехи вашего ребёнка, в каком-то смысле, можно винить ваши собственные грехи, а не наоборот. У детей есть не только грешная природа, у них также есть грешные родители. Ещё до того, как согрешил наш ребёнок, часто мы уже сыграли свою роль, не прилагая усилий в том, чтобы заранее предусмотрительно наставить наших детей, ясно изложить им правила поведения и с благодатью донести до них наши ожидания.
Да, просьбы о прощении иногда показывают наши слабости, и делают это именно в том виде, в котором наши дети должны их видеть. Мы, «зрелые» родители, не стоим вместе с Богом на другой стороне огромного провала, очень далеко от наших грешных детей. Мы стоим вместе с ними как грешники, по-прежнему отчаянно и постоянно нуждающиеся в Божьей благодати и Его изменяющей нас силе.
Автор — Дэвид Мэтис / © 2018 Desiring God Foundation. Website: desiringGod.org
Перевод — Виталий Рогонский для ieshua.org
Дэйвид Мэтис (@davidcmathis) является выпускающим редактором веб-сайта desiringGod.org и служит пастором в церкви Cities Church в Миннеаполисе. Он также является мужем, отцом четверых детей и автором книги «Привычки благодати: Наслаждаясь Иисусом через духовные дисциплины».
Последнее: 26.07. Спасибо!
