Семья Полтавец, служители Киевской еврейской мессианской общины, Валерий — капеллан, Марина — волонтер, с первых дней войны получили Божье откровение остаться дома, в Киеве.
Начинали как волонтеры, выстаивая очереди в магазины и аптеки, пешком с «тревожными» рюкзаками разносили пожилым людям помощь. На Киевском центральном вокзале служили переселенцам. Одними из первых стали посещать Киевскую область после деоккупации с гуманитарной и психологической помощью. А еще позже открыли так называемую домашнюю группу около линии фронта, постоянно посещая одно из подразделений ВСУ на Востоке страны.
– Вспомните, что испытывали в тот день, 24 февраля?
Валерий:
Грусть. Не думал, что такое может произойти. Как обычный человек, я был напуган. Спрашивал себя: что делать дальше?
В первый день очень волновался за наших попавших под обстрелы воинов, потому что среди них были ребята, которым я служил, когда они еще были подростками.
На второй день войны на массив, где мы живем, а это окраина города, заехал русский БТР. Тогда мы слышали сильные выстрелы. Так осознали – пришла война.
Молились онлайн с нашей общиной. После я почувствовал покой, страх исчез (и по сей день его нет), стало все понятно: где меня Бог поставил служить, там я и должен быть.
Марина:
Мы постоянно находились в молитвенном состоянии. В первые дни я вспомнила, что на нашем массиве в течение 15 лет мы делали молитвенные проходки и утверждали Божью власть.
Вспомнилось, что на уровне нашей общины несколько лет подряд на Хануку мы молились на всех въездах в Киев, чтобы ничто безбожное не могло попасть в город.
Несколько лет назад мы так молились на перекрестке со стороны Ирпеня и Гостомеля. Там символически стелили пальмовые ветки и встречали Иешуа.
Когда я это вспомнила, пришла уверенность, что никто в Киев не войдет. Пока мы здесь, как минимум ради нас Бог сохранит эту местность.
– Думали уехать в безопасное место? Почему остались?
Валерий:
Мы могли уехать, ведь у нас есть пустая квартира в центральной Украине. Думаю, мы остались в стране из-за Божьего откровения. Марине Бог показал, что все покрыто молитвами, а для меня показателен был исчезнувший страх, когда на все, что дальше происходило после той молитвы с общиной, я реагировал не столь эмоционально.
– С чего началась ваша волонтерская деятельность в начале войны?
Марина:
Первое, о чем мы подумали в начале войны: есть люди, которым нужна помощь. Нашли волонтерскую группу нашего района в соцсетях.
В первые дни войны, когда не ездил наземный транспорт и ограниченно работали аптеки и магазины, мы посещали людей, которые имели проблемы со здоровьем, некоторым из них нехватка лекарства была критической… мы начали вместо них выстаивать в очередях, чтобы купить необходимое.
Полдня я работала, а полдня волонтерила пешком по нашему району. Позже нам предложили автомобиль. Затем мы скооперировались с другими волонтерами в совместной работе, и вместе стало продуктивнее.
– Марина, на фото в соцсетях видела тебя не раз на центральном железнодорожном вокзале Киева в форме полицейского и с шевроном «Психолог. Полиция Киева». Как тогда удалось помочь вынужденным переселенцам?
На служение на вокзале людям я попала через подругу, которая тоже стала волонтером. Кто-то где-то написал, что нужны психологи на вокзал, потому что очень больший наплыв людей из разных областей с детьми, и они в сильном стрессе.
В полиции Киева есть подразделение психологов, но их числа не хватало, к тому же служба на вокзале должна быть круглосуточной, по сменам. И они набрали волонтеров-психологов, а у меня как раз есть опыт работы с людьми и психологические курсы.
В основном на вокзале мы общались с людьми, поскольку они ожидали эвакуационных поездов как минимум по полдня. Если у нас была возможность долгого общения, то предлагали молитву. Люди охотно соглашались, ведь, как говорится, на войне не бывает неверующих. Большинство людей были достаточно открыты, задавали вопросы. В первую очередь мы старались меньше говорить, а больше слушать.
Я считаю, что самая первая задача верующего волонтера – это уметь слушать. Самое важное наше дело – выслушать людей.
На вокзале взрослые и дети много рисовали, по их рисункам было видно, о чем они думают и переживают.
– Какая история переселенцев «с вокзала» тебе запомнилась больше всего? Поделись.
Там было много страшных, интересных и удивительных историй.
Поразила история молодой девушки, которая прожила две недели в подвале в Ирпене. Она непрестанно повторяла: «я заболела коронавирусом, я заболела коронавирусом». Она все время твердила, ходя по кругу, что у нее болит голова, потому что она заболела коронавирусом.
Ни одному психологу и медслужбе она не доверяла. Сделали ей противопростудный напиток, который она не захотела пить, подозревая, что мы ей что-то подсыпали… переделали напиток у нее на глазах, она выпила. Уложили спать… Не знаю, насколько ей стало легче, но она перестала повторять одно и то же.
Это самая болезненная история, все остальные похожи между собой по состоянию людей. В основном все были рады, хотя многие были растеряны, не понимали, что делать. Большой поток людей был из Бучи, Ирпеня, Чернигова, Харькова: все ощущали облегчение, что уже не прячутся в подвалах.
– Уже с апреля после освобождения Киевской области от российских захватчиков вы начали ездить с гуманитарной помощью в Ирпень, Бучу, села области. Что помогало вам держаться самим и поддерживать людей после ужасающих последствий оккупации?
Валерий:
Впервые в жизни побывал на деоккупированной территории, никогда не видел, да еще в таком количестве, уничтоженную военную технику. Никогда в жизни не видел тела убитых людей, которые лежали на дороге… конечно, все это оставило след в душе.
Но в процессе помощи людям такие вещи становились на второй план, потому что я был нацелен на выполнение своей миссии – приехать, пообщаться, поддержать, послушать людей.
Конечно, им нужна была гуманитарная помощь, но все хотели поговорить, рассказать о пережитом. И нужно было выслушивать и выслушивать… Тогда первая гражданская помощь была только материальной, а психологическая поддержка от государства прибыла позже.
Они рассказывали обо всем: как они жили, когда пришли захватчики, кто кого убил, как убивали… были очень ужасные истории, как люди в подвалах сидели, как убили мужчину, который просто вышел за водой.
Не укладывалось тогда, да и сейчас, в голове, как можно так просто убивать людей из-за чьих-то прихотей?
Мы как раз были на той же улице в Буче, Яблоневской, фото с которой увидел весь мир. Там же русские оккупанты убили солдат территориальной обороны.
Для нас, как верующих, важно, чтобы люди открывались для Господа. Вместе с людьми мы молились, люди обращались к Богу. И по сей день с несколькими семьями строим отношения.
Сказать, что я тогда испытал стресс? Да, я пережил стресс! Но я не заметил, чтобы он сильно повлиял на меня, думаю, Бог меня уберег от него. Он хранил наши эмоции. Конечно, это все было настоящим ужасом… Когда в колонне уничтоженной техники видел оторванную ногу русского солдата, это было ужасно… не каждый день такое увидишь… с одной стороны, можно было бы порадоваться, но мне было грустно.
– Марина, в одном из сообщений в инстаграме ты написала: «Многие пишут, что мы молодцы, что едем в Ирпень, Бучу, чтобы привезти людям еду. Но нет, мы не молодцы… Я не могу этого не сделать. Мне совесть не позволяет поступить по-другому». Как помогают вам христианские принципы жить, особенно в сложные времена? Поделитесь.
Марина:
Я не представляю, как вообще можно оставаться в здравом уме без христианских принципов сейчас! Как не начать ненавидеть? От многих неверующих я слышу, что они не могут спать ночью, их трясет от любых звуков.
Я не представляю себе, в каком состоянии я могла бы быть, если бы у меня не было надежды на Бога, если бы не понимала, что в любых обстоятельствах могу помолиться Ему и Он меня услышит.
Валерий:
Мы находимся намного дальше, потому что живем верой и знаем, что происходит в духовном мире, и какой будет конец. И сама смерть для нас – это переход от земной жизни к вечной. Этот фундамент дает нам понимание нашего бытия на Земле. Вспоминаю себя неверующим: рассчитывал на себя или других, переживал, у меня болела душа. Часто, особенно военным, рассказываю, как у меня изменилась жизнь после встречи с Богом. Сейчас я даже не вспомню, как болит душа. Это очень важно, потому что Бог действительно дал нам свободу.
Людям, которые не представляют, как устроен духовный мир, почему произошла война, не знают истину, что Господь сильнее этого зла, пришедшего в Украину, труднее жить в это время, смотреть на ужасы войны. А нас, верующих во Христа, напротив, знание истины ободряет, дает силу действовать. Все верующие обладают такой силой, но ее нужно раскрыть, доверяя Богу.
Все это время с начала войны у нас не было ни одной бессонной ночи. Да, мы рано просыпались, нас будили взрывы, но спали мы спокойно. Нам с тех пор сопутствует внутреннее спокойствие.
Через Слово Божие нам открыто больше, и поэтому нам легче преодолевать трудности и жить дальше, потому что у нас другие ценности.
– Понимаю, что ваша задача как волонтеров-христиан не только обеспечить людей продуктами первой необходимости, но и коснуться людей духовно, молитвой. Как люди принимали молитву и Евангелие?
В трудных обстоятельствах люди открыты к Богу, их большинство. Были те, которые нам сами рассказывали, что молятся. Но были и те, кто не хотел слышать о Боге.
Особенно люди принимали Евангелие в тех городах, где они пережили ужасные месяцы оккупации. В Лимане на Востоке Украины все 30 человек, кто подошел к нашему авто с продуктами, когда мы приехали туда впервые, радостно принимали Евангелие и искренне молились.
Мы понимаем, что сама по себе молитва покаяния еще не гарантирует, что человек сразу же встанет на правильный путь, поэтому мы всегда думаем о том, чтобы передавать таких людей под опеку в поместные церкви, или сами стараемся контактировать с новообращенными, чтобы поддержать их.
– Расскажите о вашей первой поездке на Донбасс в качестве волонтеров. Что переживали тогда?
Марина:
Через знакомых мы узнали контакты церкви в Краматорске, пастор которой остался в городе вместе с командой, чтобы служить переселенцам. К сожалению, и по сей день в Донецкой области остается достаточно много людей, хотя край находится в положении гуманитарной катастрофы. Если у пенсионеров там еще есть какое-то обеспечение от государства, то молодые люди остаются без средств существования.
Тогда мы впервые поехали к ним с гуманитарной помощью. Очень многие приходили за продуктами и оставались на богослужение. Здание церкви вмещает 800 человек и еженедельно зал был заполнен. Скорее, они приходили за помощью, но все равно слышали Благую Весть.
– Вы не боялись ехать на Донбасс, все-таки рядом линия фронта?
Линия фронта там не ближе, чем у нас дома была. Расстояние такое же – 20 км. Мы жили в Киеве под угрозой вторжения и обстрелов. На Восток ездим в бронежилетах.
– Валерий в своем инстаграме писал, что вы постоянно посещаете одно из подразделений ВСУ на Востоке Украины. Как вам удается служить нашим воинам?
Валерий:
Слово «постоянно» очень важно. Когда первый раз приезжаешь, ребята осторожно относятся, присматриваются. На передовой они очень чувствительны к другим, проницательно видят людей. Они там настоящие. У них братство, и это не пустые слова, они вместе испытывают потери и радости, одни и те же чувства – когда смерть рядом, когда хоронят своих побратимов. Первая поездка – это всегда ледокол.
Для них волонтеры – это те, кто однажды приезжают с помощью. Но когда приезжаешь постоянно, то у них совсем другое отношение, как к друзьям. Начинают доверять. Когда мы впервые приехали к бойцам, они готовились на передовую. Я видел, как они боятся и как им тяжело. Мы общались с ними, молились за то, чтобы это подразделение в полном составе вернулось обратно.
А уже во время следующего приезда командир этого подразделения рассказал, что в течение трех недель после нашей последней молитвы никаких потерь не было.
Эти вещи вдохновляют не только нас, но и солдат, которые своими глазами видят силу молитвы.
– Что ты чувствуешь по отношению к этим солдатам, которым постоянно служишь?
Кто-то из ребят обратился ко мне «отец Валерий» (смеется), пришлось попросить, чтобы называли братом.
В том конкретном боевом подразделении, за которое я отвечаю как капеллан, мы были не менее пяти раз. Едем к ним прежде всего с Благой Вестью.
Во-вторых, мы везем им гуманитарную помощь, вещи, которые им нужны. Из-за такой заботы они открываются, ждут нас, рады видеть. Дома я с ними переписываюсь. Раньше они стеснялись просить о помощи. А теперь – нет.
Я очень переживаю за них, молюсь, когда происходят какие-то события там. Ищу для каждого одежду и обувь. Отправили зимнюю обувь 48-го размера одному парню, слава Богу, подошли, у нас такая радость! А то человек воевал в калошах.
Марина:
Валерий у нас как настоящий еврейский папа. Об одном военнослужащем говорит, что не знает, как к нему относиться: как к старшему сыну или как к младшему брату (смеются).
Валерий:
Мы ездим в одно конкретное подразделение, но если по дороге встречаем на блокпостах военных или полицейских, то при необходимости им тоже помогаем. Знакомимся, а потом строим отношения.
На Лимане во время переправы встретили целое подразделение ВСУ, которое направлялось на передовую, и мы раздали им карточки с молитвами. Командир разрешил помолиться с ними. Я видел, что они очень волновались, чувствовалось напряжение. Они все как один молились… я верю, что это было искренне. Помню их лица, взгляд… Меня радовало, что тогда 17 солдат услышали Благую Весть и обратились к Господу. Я не знаю, увидимся ли мы с ними, но в то время я знал, что нужно поступить именно так.
– Вижу, у вас подарочные открытки. Это вы готовите подарки для своего подразделения? Поделитесь.
Марина:
Не только для нашего подразделения, но и других воинов. Суть этой акции состоит в том, что каждый может порадовать наших военных и устроить им праздник. Мы хотим собрать 120 подарков.
К проекту может приобщиться кто угодно. Планируем вручать подарки им лично, потому что вместе с ними будем праздновать новый год.
– Волонтерский фронт для вас стал своеобразным зовом сердца. Насколько трудно бороться за победу на нем?
Будь у нас финансовый плацдарм, мы бы больше ездили и помогали. На каждую поездку нам нужно собирать ресурсы. Для гражданских ищем продукты, лекарства, для военных – обмундирование, специфические вещи, это бывает достаточно сложно. Одна поездка на Восток – это 10 тысяч гривен – топливо и кофе водителям. Была возможность, мы ездили каждые 10 дней.
В начале войны деньги было собрать проще, чем сейчас. Люди, и мы понимаем, обладают не безлимитными возможностями.
К тому же люди истощаются, но мы не позволяем себе истощаться. И как мы можем истощаться, если находимся в достаточно спокойной атмосфере и имеем работу? Мы точно не имеем права сдуваться и говорить, что мы уже не можем донатить или собирать ресурсы.
Бывает, встречаешься с людьми, у которых есть претензии. Некоторые просят деньги. Я отписываюсь по этим просьбам, что мы можем отправить посылку с вещами и продуктами. Однажды в ответ получила угрозы. Досадно. Молишься и отпускаешь. Мы волонтерим не за вознаграждение и не за «спасибо»…
А второй неприятный момент проиллюстрирую: дочь спрашивает у папы, чем он занимался в течение войны. На что тот отвечает, что сдавал переселенцам квартиру за две тысячи долларов.
К сожалению, встречаются люди, для которых приоритет – это собственный заработок, даже символических скидок не дают. В целом страна объединяется и многие готовы вкладываться, помогать, но есть те, которые продолжают жить так, как будто войны нет… Я даже не представлю, как тяжело солдатам, которые отдают на войне свое здоровье, как минимум, в окопах.
Валерий:
Есть мнение, что ребята на передовой многое зарабатывают и должны сами себе покупать все. На самом деле они и покупают все. Кроме амуниции, покупают бревна, линолеум, пленки, чтобы строить блиндажи, топливо, газовые баллоны… плитки для приготовления пищи… если они и зарабатывают много, то там и тратят.
На Востоке у людей нет заработков, и когда наши солдаты приходят в населенный пункт снять жилье, цены взлетают в десять раз.
– О чем сегодня вы мечтаете как волонтеры?
Фонд какой-то найти… безлимитный (смеются). Хотим купить автомобиль. И сумма есть, но надо найти такой, который подходил бы под наши нужды, был бы комфортным для дальних поездок.
– Поделитесь планами на «после войны».
Отпраздновать победу со страной и уехать куда-нибудь в отпуск.
– В Крым?
Марина:
Хм… мне больше интересны места, где мы еще не были. В Крым с российским акцентом я не готова ехать.
Валерий:
Планов много, но вместе с тем есть много работы в военных госпиталях. Проблема после войны – психологическая помощь. В нашей общине уже формируется служение, которое помогает военным адаптироваться.
Полагаю, этим должны заниматься волонтеры и капелланы, которые ездили на фронт и видели все сами. Военным будет легче доверять таким служителям, а им самим будет легче понять боль. У нас уже есть небольшой опыт служения военным еще со времен 2014 года.
Военные воспринимают капелланов как подразделение ВСУ, то есть для них это свои люди.
Марина:
Военные нуждаются в друзьях, которые бы их поняли и поддержали. И если не мы, верующие люди, то кто это может и должен сделать? Наша жизнь – это письмо Христово к людям, поэтому наш образ жизни, наша дружба с ними – это искренние отношения. Если человек не обращается к Богу, то мы не прекращаем с ним общение, надеясь, что в свое время Бог даст покаяние.
– Спасибо за беседу.
Интервью подготовила Анна Посвята
Последнее: 26.07. Спасибо!
Да благословит вас Господь!