Нигун в мессианской общине. Юра Ефремов

Юра, как впервые ты заинтересовался нигунами?

— У нас началось сложное время в общине, это было в 1998, или 1999-м году. До этого у нас было то, что считается у американцев еврейским прославлением — Пол Вилбур, группа «Нагила» и т.д. — американская музыка, только в польке. Для церкви, на то время, это была еврейская музыка.

Я помню, был такой Джонатан Сэттл, может и сейчас есть... когда я его услышал, для меня это было что-то новое, переворот в голове. Хотя и он также достаточно американский, но это было явно что-то другое. Я схватился за эту кассету и слушал ее, для меня уже Вилбур и тому подобное было не то...

После него появился Александр Ройтман — все это было как определенные этапы. А потом, как я уже говорил, началось сложное время в прославлении — нет ветра...

У нас в общине есть два близнеца — Вова и Дима, они в свое время очень сильно меня поддерживали в еврейском откровении, потому что мессианская община только начиналась, все это было новое, не все принималось, были моменты сопротивления... И один из них пошел на Пурим в синагогу и купил кассету «Гоп хазак» Авраама Фрида, и поставил мне.

Для меня это было что-то совершенно новое и непонятное — я не мог понять откуда оно начинается и где заканчивается, но меня зацепило и я понял, что в этом что-то есть. Конечно, оно принялось не так сразу, как Сэттл или Ройтман.

Я начал вслушиваться, вливаться в нигуны, но не мог еще практиковать. Я думал, что мы никогда так не споем и у нас так никогда не получится — там явный колорит, и вообще непонятная подача — мы по-другому пели. И я помню говорил еще близнецам, мы тогда часто собирались после шаббата, после молитвы, шли к кому-нибудь из нас домой, кушали, общались и утверждались в этой теме. Не хочу, конечно, сказать, что мы были диссиденты, но мы были какое-то еврейское ядро в еврейской мессианской общине.

Когда я сказал им, что мы никогда так не споем, что это нужно с детства так учиться, они немножко посмеялись, а после через время я уже сам начал ходить и напевать, мы начали практиковать в группе нигуны. И через это пошла новая волна, от Бога начала приходить какая-то особенная радость. И все в группе после говорили, что мы на нигунах как-то так, распелись.

Если нигун петь просто как мелодию, то это конечно ерунда. А если ты нигун поешь как молитву, если в фундаменте этого распева стоит поклонение, хвала Господу, то это меняет лично твое мышление, когда ты поешь.

Если кто знает о хасидском пробуждении, то хочу добавить — эти песни, нигуны, песни-распевы мелодии, мотива — они очень сильно практиковали, и можно сказать что это песни еврейского пробуждения. Я не имею в виду, что они придумали нигуны, или от них начались нигуны, но это была, скажем так, новая волна. Полагаю, что до того, как придумали музыкальные инструменты, наверное, все-таки, распевали мотивы. Может, разве что, не такие как сейчас, а... такие как тогда.

Нигун — это символ еврейского пробуждения. Раньше, в хасидской среде, нигуны были в жажде по приходу Машиаха, а сейчас уже в радости, от осознания того, что Он уже пришел. Нигуны бывают разные, бывают медленные, бывают медленные легкие, бывают тяжелые веселые, бывают легкие веселые... и вообще, нигун это от Господа нам подарок, подарок Своему народу.

А какой первый нигун ты спел?

— У нас был такой нигун, мы его так и назвали — «первый». Он вообще называется "Симха", это первый нигун в альбоме «Гоп хазак»

nigun-simha

Это как бы быстрый нигун, он легкий и веселый, или тяжелый?

—   Само название "Симха"...

... как бы говорит о том, что он не грустный :)

— Да :) говорит о том, что это радость, которая может не выражаться внешне, но это как ощущение, переживание счастья. Есть «Рикуд симха», то есть «танец радости» — ощущение радости, он может быть не всегда высвечен на лице или в движениях, это может быть просто топтание на месте даже...

Какой из первых медленных нигунов ты помнишь?

— Ну, вот "Кели Ато"...

nigun-keli

«Ты мой Бог, я восхвалю Тебя, ты мой Господь, я вознесу Тебя...»

Есть ли у тебя самый любимый нигун?

— Самый любимый... у меня их много. Это вопрос того, в каком отрезке времени ты находишься. Бывает, радостный играет, бывает глубокий. Нигуны бывают просто без слов, распевы, а бывают со словами, мелодия со словами. И ты ее даже без слов не пропоешь, может так, сам в себе, но не наружу. И это ощущение характера нигуна, бывает так, что мелодия может менять характер — нет в еврейской традиции классической формы, мы с некоторыми музыкантами-профессионалами пробовали играть «Хаву Нагилу» — ее можно сыграть так, можно по-другому, можно дать один или другой ритм... Но почему-то профессионалы склоняются к тому, что «Хава Нагила» должна быть только вот так, и никак больше. Я считаю, что это тупиковое отношение к музыке, музыка может просто застыть, это приедается.

Бог дает настроение, и хочет чтобы мы не зацикливались на самой музыке, а чтобы эта музыка была полетом души к Богу, угодной Богу.

Фактически, основа каждого нигуна — в Писании?

— Очень часто в этих распевах используются не только тексты Библии, из Торы и Танаха, но и пропеваются притчи. И есть такие странные притчи, которые, если не рассматривать Иешуа, как Царя и Машиаха еврейского народа, взяты из еврейской жизни и совершенно не понятны Церкви — они могут не восприняться, не приняться как движение Бога, из-за восприятия их текстов.

Есть такие притчи, как "Седер Машияха" — это одна из таких притч, их немало — «Не журиться хлопци», «Дурень Марку». За «Дурень Марку» — в мессианской общине, в свое время, говорили «Да что это ты поешь?..». Какая-то революция, прям, была. Нигун это революция в мессианском движении, это переход от церковного мышления к еврейскому.

Скажи же нам ребеню, что же будет,
Когда придет великий Машиях

Царь Машиах — это фигура №1 в хасидском пробуждении. Первые хасиды готовились к приходу Машиаха, это было очень ярко и живо в укладе их жизни. Они понимали, что если они остановятся в этом ожидании, то начнут идти назад.

Те, кто жил до нас, до жертвы Машиаха, и те кто после этой вневременной жертвы — соединятся в Небесном Иерушалаиме, это будет настоящий праздник.

Еврейский народ — это не только сегодня, это «вчера», «сегодня» и «завтра». Еврейский народ это всегда движение, предыдущее поколение ложит свой слой для того, чтобы следующее поколение сделало то же самое. И мы отвечаем за будущее поколение, не только за свое, но и за грядущее. Когда придет Машиях, наши потуги уже будут остановлены и та наша работа приготовления поколений к приходу Машияха будет закончена — мы будем праздновать Того, к Кому стремилось наше сердце, Кого мы ожидали, Кого мы хотели видеть...

И вот этот нигун "Седер Машияха" — он как раз об этом, о том что все поколения будут вместе праздновать, и это будет очищенная трапеза Машиаха вместе с нами.

nigun-seder

Те люди, которые как-то хотят приобщиться к нигунам, чувсвуют что в них есть глубина, но пока не понимают их — что бы ты мог им посоветовать?

— Многим не нравятся нигуны, потому что они к такой музыке не привыкли. Но есть более современные нигуны. Я знаю таких евреев, которым пение нигунов было противно, их коробило это. Конечно, с таким подходом никогда в них не «занырнешь», потому что тебя отталкивает. Но если ты хочешь это понять, прочувствовать, то тебе надо самому попробовать, попрактиковать.

Попеть нигуны в ванной, например? :)

— :) У меня бывает, что я пою обычный нигун, и такое ощущение... как-бы оркестра во мне. Настолько мощные переживания... переживать Бога — это наслаждение, переживать Его в той музыке, которую Он дает... Бог усиливает это. Она дает больше ощущать Бога, и в принципе, нигун бывает разным — бывает громкий, бывает тихий. В каждом нигуне есть своя прелесть от Бога, это не такая музыка, к которой мы привыкли.

Нигун — это в первую очередь вообще не музыка, в первую очередь это молитва, это поклонение. Внешне он может быть невзрачным, но когда его начинаешь петь, то внутренняя часть его очень мощная, хотя внешне это может быть всего два аккорда — кто-то даже может сказать: «Да, какая-то ерунда примитивная». Но когда ты в эту «примитивную ерунду» «нырнешь» — то потом уже это может быть на всю жизнь...

Интервьюер — Алекс Фишман