В первом веке, когда христианство было в младенчестве, античный мир мало обращал на него внимание. По большей части, раннее христианское движение рассматривалось как внутриеврейское дело.
Но во втором веке, когда возникла самобытная христианская идентичность, окружающая языческая культура стала это замечать. И ей не нравилось то, что она видела. Христиане казались странными и суеверными — эксцентричное религиозное движение, пренебрегающее нормами приличного общества. Короче говоря, христиане отличались.
Так в чём же было главное отличие христиан от окружающей античной культуры? Одно характерно чертой было то, что христиане не почитали других «богов» (смотрите мою статью по этому вопросу). Это было постоянным раздражителем для тех государственных чиновников, которые предпочли бы видеть языческие храмы заполненными преданными верующими (храмы получали неплохие деньги от пожертвований, которые они собирали).
Но была и вторая черта, отделявшая христиан от языческой культуры: их сексуальная этика. В то время как для римских граждан не было необычным иметь много половых партнёров, практиковать гомосексуальные связи, вступать в сношения с храмовыми проститутками, христиане определённо выделялись тем, что отказывались участвовать в подобных практиках.
Например, Тертуллиан приложил большие усилия, чтобы защитить законность христианства, указывая на то, что христиане щедры и делятся тем, что имеют, с нуждающимися. Но потом он сказал, “Мы, соединяясь духовно, имеем общее имущество. У нас все нераздельно, кроме жен” (Апология. 39). Почему он сказал это? Потому что в античном обществе люди иногда делились своими супругами друг с другом.
В написанном во втором веке Послании к Диогнету автор изо всех сил старается доказать, что христиане — нормальные люди в отношении того, как они одеваются, что едят, и как участвуют в жизни общества. Впрочем, дальше он говорит: «Они (христиане) имеют трапезу общую, а не ложе общее» (Диогнету. 5.7). Вновь, эта черта выделяет христиан.
Мы видим, как это отличие появляется еще раз в Апологии Аристида, также написанной во втором столетии. Аристид защищает законность христианской веры перед императором Адрианом, указывая, что "(христиане) не прелюбодействуют, не распутствуют” и "мужья их воздерживаются от всякого беззаконного сожития".
Последний образец взят из апологии Минуция Феликса, также датируемой вторым веком. В его сочинении, которое по имени главного героя-христианина носит название «Октавий», он противопоставляет сексуальную этику языческого мира христианской:
«Связь с матерью у персов вполне дозволена, у египтян и афинян брак с сестрой узаконен. Ваши истории и трагедии, которые вы охотно читаете и слушаете, знамениты рассказами о кровосмешении. Вы чтите и богов-кровосмесителей, живших кто с матерью, кто с сестрой. Понятно, что у вас часто уличают в кровосмешении и всегда его терпят! Сами того не зная, вы можете попасться в недозволенной связи: раз вы предаетесь любви без разбора, раз вы сеете детей где попало, раз вы даже законнорожденных часто оставляете на милость чужих людей, то вы неизбежно наткнетесь на кровных родных, на собственных детей. Вы играете трагедии о кровосмешении, сами того не подозревая. Свою стыдливость доказываем мы не внешним видом, а нашими убеждениями; мы охотно остаемся в узах единобрачия; мы знаем только одну женщину или ни одной.» (Октавий, 31:1-5)
Этот набор текстов второго века показывает, что одной из главных причин, почему христиане выделялись на фоне окружающей культуры, было их отличающееся половое поведение. Конечно, это не означает, что христиане были идеальны в этом отношении. Без сомнения, многие христиане совершали половые грехи. Но христианство как целое все таки прилагало усилия следовать половой этике, изложенной в Писании — и мир заметил это.
Нет нужды говорить, что эта история имеет огромное значение для современных христиан. Мы опять получили подтверждение — то, с чем мы сталкиваемся сейчас, не ново — христиане сражаются с одержимой сексом культурой, как это было в первом и втором веках. Но это также напоминание, почему христиане не должны соглашаться с изменчивыми сексуальными нормами нашего мира. Поступая так, мы бы не только нарушали ясные предписания Библии, но также лишались бы одной из лучших возможностей для свидетельствования. В той же мере, в какой брак является образом Христовой любви к Церкви, христианское отношение к браку есть средство провозглашения этой любви.
В конце концов, христианство победило в античном обществе не потому, что оно было таким же, как окружающая языческая культура, но потому что оно отличалось от неё.
Автор — Майкл Дж. Крюгер / thegospelcoalition.org
Перевод — Сергей Серкал для ieshua.org
Майкл Дж. Крюгер является президентом Реформатской Богословской Семинарии в г. Шарлотта, Северная Каролина, где он преподает Новый Завет. В 2019 он также являлся президентом Евангельского Богословского Общества (ЕБО). Автор книг: «Христианство на распутье: как второй век определил черты христианства» (IVP Academic, 2018) и «Ещё раз о каноне: определение происхождения и авторитета книг Нового Завета» (Crossway, 2012). Он также регулярно публикуется на своём сайте.
Последнее: 26.07. Спасибо!
