Простит ли Бог?

Был Йом-Кипур. Мне было двенадцать, и я впервые постилась. В то утро я встала довольно рано, чувствуя себя особенно святой, и всё ходила и просила родителей поторопиться и одеваться побыстрее. Я хотела поскорее приехать в синагогу, чтобы провести день в молитве и посте, как другие евреи. На служении мы сидели рядышком, а когда вставали, то качались в такт праздничным молитвам. Я знала литургию на иврите и могла читать её вместе с раввином. Иногда я читала очень быстро, чтобы иметь возможность вернуться и перечитать те части, которые я не поняла. А не понимала я в службе на Йом-Кипур многое. Где-то после полудня я вышла на улицу, чтобы поговорить со своими друзьями, которые тоже постились в первый раз. У нас завязался спор, нарушает ли пост утренняя чистка зубов. Один из старших мальчиков сказал мне, что если я проглотила воду, то нарушила пост. Я не могла вспомнить, проглотила ли я ту воду или нет. В итоге я решила, что, наверное, таки проглотила, и я сидела и гадала, простит ли меня Бог.

Был Йом-Кипур. Мне было шестнадцать, и я впервые поехала на служение без родителей, потому что захотела пойти в ту синагогу, в которую ходили мои друзья. Пробка на въезде на парковку у синагоги была такой длинной, что я устала в ней стоять и начала сердится. Я задавалась вопросом, что, возможно, причина, по которой мы не должны водить машину в праздничные дни, как раз и заключалась в диких пробках на дорогах. Но я решила, что Бог не будет сильно возражать, если я немного сжульничаю и поеду на машине в день, когда не должна была. По всей видимости, почти все остальные прихожане этой синагоги думали так же. В конце концов, если все так делают, Бог ведь не может наказать нас всех. Но затем мне пришла мысль, а не осудит ли меня Бог за то, что, когда я наконец-таки припарковалась и зашла в синагогу, настроение моё было сильно испорчено. И я подумала, что, наверное, Он всё-таки не очень этим доволен. Снова возник вопрос, а простит ли Он меня.

Был Йом-Кипур. Мне был двадцать один год, и я сидела в синагоге с родителями, слушая раввина, молилась и читала литургию. В какой-то момент я перестала слушать, открыла молитвенник и начала читать. Я поняла, что молилась этими молитвами много раз, и вдруг внутри всё начало закипать от злости. Почему я должна снова и снова просить прощения?! Грехи, упомянутые в молитвеннике, были тем, что я часто испытывала: гнев, злоба, гордыня. То, что в молитвах называлось грехом, на самом деле было просто человеческой природой. И если они были частью человеческого бытия, то с какой стати они вдруг стали чем-то предосудительным? Я задавалась вопросом, были ли мои предки, пророки и цари Израиля другими. Я поняла, что Бог творил чудеса для них, но не для меня. Я предположила, что они, должно быть, были более правильными евреями, чем кто-либо, кого я знала. Я попросила Бога сделать меня такой же правильной еврейкой, какими были мои предки. Одновременно я задавалась вопросом, действительно ли Богу есть дело до того, что люди испытывают те эмоции и чувства, которые молитвы называют грехом, а я называла человеческой природой. Я задавалась вопросом, был ли хоть кто-нибудь другим. Я задавалась вопросом, простит ли меня Бог.

Был Йом-Кипур. Мне было двадцать пять, и я была в Иерусалиме. Я пришла к Стене Плача, до этого я молилась и постилась. В окружении своего народа, молившего о прощении, святости и милости, я читала молитвы. Теперь я их понимала. Я знала, что грех — это больше, чем питьё воды в пост, вождение автомобиля в неположенный день или высокомерие. Я знала, что даже если бы я всю жизнь прожила в Израиле, то не смогла бы стать таким представителем еврейского народа, о котором говорили молитвы. Таким человеком меня мог сделать только Сам Бог.

До захода солнца моего двадцать пятого Йом-Кипура оставался всего час. Двор у Стены Плача заполнялся людьми. За несколько мгновений до захода солнца, когда этот святой день должен был закончиться, двор был набит битком. Я подумала, что больше никто не сможет втиснуться. Внезапно за пределами двора послышался шум, и сотни мужчин, сцепившихся локтями в длинную колонну по три человека в ряд, начали протискиваться сквозь толпу. Они с песнями и танцами вошли во двор, радостно провозглашая день, когда придёт Мессия и исполнится День Искупления.

У самой Стены Плача их пыл, казалось, передался всем присутствующим, и вскоре все ощутили радость, которую надлежит испытывать в этот великий день. Мне хотелось взобраться на вершину Стены и закричать: «Он уже пришёл! Спасение уже пришло! Прощение пришло! Истинное искупление пришло!». Но вместо этого я повернулась к женщине рядом со мной. Она смотрела, как исчезают последние лучи золотого заката, потом повернулась, чтобы уйти. В этот момент она посмотрела на меня и сказала: «Интересно, действительно ли Бог слышит? Простит ли Он меня?»

«Если кровь козлят и телят, окропившая тех людей, которые были недостаточно чисты, чтобы войти в место поклонения, или пепел коровы, осыпавший их, могут освятить их, и они очистятся внешне, то насколько же действеннее кровь Мессии! Он, через вечного Духа, предложил себя Богу как незапятнанную жертву. И Его кровь очистит нашу совесть от греховных поступков, несущих смерть, чтобы мы служили живому Богу!» (Евреям 9:13, 14 – Совр. перевод).

автор — Эми Рабинович / cis.jewsforjesus.org