Один из самых сложных разговоров в моей жизни — рассказ моим родителям о том, что я верю в то, что Иешуа является Мессией.
Я сказал: «Позвольте мне говорить 45 минут. Если вы обещаете, что не будете перебивать меня в течение 45 минут, я могу поделиться с вами всем, что у меня в голове».
И моё сердце заколотилось в груди...
Подписывайтесь на наш канал в Youtube
Я закончил учёбу, получил отличную работу в юридической фирме и стал партнёром в большой юридической конторе в Нью-Йорке. У меня великолепная карьера, мои родные живут рядом, мы — практикующие евреи-реформисты, у нас всё отлично.
Было начало 2004 года, я еду на работу, включаю кнопку «поиска» на своём радио и поиск останавливается на христианском ток-шоу. Я слушал примерно 30 секунд и буквально смеялся вслух. Я сказал себе: «Вы, наверное, шутите... мешугане (сумасшествие)».
Через несколько дней я снова нажал кнопку «поиска» и снова попал на эту радиостанцию. Я продолжал натыкаться на это христианское ток-шоу, и начал слушать его. И там была история, она показалась мне интересной, о том, что же такое Евангелие. Я добавил эту радиостанцию в «любимые» и слушал её ежедневно.
Прошло около года. Было 23 декабря, около 23:30, я еду за рулём домой из офиса, и на фоне звучит эта радиостанция. Я всегда был человеком многозадачным, и в тот вечер приглашённый на ток-шоу спикер сказал что-то наподобие: «Если вы верите в то, что Иисус Христос является вашим Господом и Спасителем, просто скажите, что вы верите». И по какой-то причине, — я не могу объяснить это умом, — я обнаружил, что произношу это вслух. И я не просто говорил, я верил.
Но тут же ко мне подкралось еврейское чувство вины: «Что ты делаешь?»
И я начал слушать внимательнее, а спикер продолжал и сказал что-то вроде: «И если вы только что приняли Иисуса Христа как своего Господа и Спасителя, вы вышли из тьмы во свет». И свет в буквальном смысле ударил мне в глаза одновременно со словом «свет», и я насквозь вспотел.
Это был сильный физический ответ. Тёплое, покалывающее ощущение от головы и верхней части груди, я почувствовал себя по-другому.
И потом опять то же самое, я чувствовал себя как-то иначе. И я рассказал жене эту историю, и она сказала: «Брайан, это у тебя пройдёт», а я сказал: «Я так не думаю».
И вот, уже будучи верующим, я изучал всё, что мог, о христианстве и иудаизме, читая Талмуд, читая Писания и Новый Завет, читая множество книг по богословию. И я чувствовал себя застрявшим, потому что боялся рассказать об этом кому-то. Мы с Ким решили, что, возможно, никогда не расскажем моим родителям — это было бы сродни катастрофе для них.
И я помню, как сидел в своём кабинете дома, и абсолютно из ниоткуда у меня возникло чувство, что я должен рассказать своим родителям. Я не хотел им ничего рассказывать, но просто почувствовал, что мне нужно это сделать. Потому я зашёл на кухню и сказал Ким: «Мне тут пришла в голову одна мысль», и до того, как я смог продолжить, она сказала: «Знаешь, я тоже кое-что подумала, Брайан». И я спросил: «Что же, дорогая?» Она ответила: «Ты действительно должен всё рассказать своим родителям». Это было поразительно.
Я поехал к ним, и по дороге думал: «Что я вообще собираюсь сказать своим родителям?» И я молился об этом, просто надеясь, что кто-то... что Бог подскажет мне, что сказать. Я приехал к их дому. «Мама, папа, я должен сказать вам кое-что важное. Я в порядке. Но мне нужно рассказать это вам, дайте мне 45 минут». Я всё ещё не знал, что именно собираюсь сказать. Но я не нервничал во время этого 45-минутного разговора.
И я рассказал им это свидетельство, и в конце этого разговора моя мама, — только так, как это может сделать еврейская мама, — повернулась ко мне и сказала: «Брайан, ты хочешь сказать, что прошёл уже год с того момента, как у тебя было это переживание с Богом? И хотя я не считаю так, как ты, я рада за тебя, я люблю тебя,» — и она крепко обняла меня.
Мой отец был так же добр ко мне, но более сдержан. Я никогда не забуду, как он сказал: «Я не знаю, в чём ты неправ, но я знаю, что ты неправ, и я поведу тебя на встречу с великим раввином, чтобы он объяснил тебе, почему ты неправ».
В конце концов, он договорился о встрече с прекрасным раввином, хорошо разбирающимся в Новом Завете.
Мы много говорили о богословских вопросах, мы спорили, мы обсуждали Писание, с уважением друг ко другу, конечно же, и это был такой близкий разговор, что я чувствовал, что могу это сделать, и я это сделал — я задал ему личный вопрос: «Спрашивали ли вы когда-либо, когда были наедине с Богом в своей комнате: Господи, возможно ли, что Иешуа — Машиах?» И он сделал паузу, — уверен, всего на пару секунд, но мне показалось, что прошла целая минута, — и сказал: «Брайан, ты имеешь ввиду нечто большее, чем, например, смотреть на картину в комнате и задаваться вопросом: Господи, похоже ли то, что здесь изображено, на единорога? Нечто большее, чем это?» И я сказал: «Да, большее, чем это». И он ответил: «Ну, в таком случае, нет».
Но это «нет» для меня было рефлекторным ответом, открытым к размышлениям, потому что — вот, передо мною был человек, настолько погружённый в иудаизм и так хорошо разбирающийся в Новом Завете, у которого не было рефлекторной реакции, которую я часто слышал: «Абсолютно нет!»
Для меня это был опыт созидания веры, и я надеюсь, что этот вопрос не покидает этого раввина до сего дня.
Подписывайтесь на наш канал в Youtube
Последнее: 26.07. Спасибо!
