Я до сих пор помню, как меня поразила мысль: Иисус выглядит не таким уж приятным и милым.
Бесспорно, будучи сострадательным, добрым, и терпеливым, Иисус также говорил и делал то (я прочитал об этом в Евангелии от Марка), что меня удивляло. Это были такие вещи, за которые бы Его сегодня троллили в Твиттере и банили в Фейсбуке.
Именно тогда я начал думать, что если бы Иисус не был «милым», если Он — Тот, на Кого взирают все христианские женщины (2 Коринфянам 3:18), и Кто есть само воплощение благочестивого мужчины — не соответствует моему видению и пониманию мужественности, тогда в изменении нуждается именно это понимание и видение, а не Он. Чем дольше я рассматривал Его, — чем дольше я рассматривал длинный ряд благочестивых мужчин в Писании, — тем больше я задавался вопросом: могут ли они соответствовать моим нынешним представлениям о мужественности?
А как насчет вашего взгляда? Какие качества приходят вам на ум, когда вы рассматриваете хорошего мужа-христианина, порядочного служителя церкви, благочестивого мужчину?
Щедрый, заботливый, внимательный, приятный? Человек, который не навязывается, но открыт к тому, чтобы слушать, готов сочувствовать? Говорит ли он мягко и служит с милосердием? Он запросто прогибается под предпочтения других людей? Что-то в этом идеале кажется, безусловно, правильным, но если эта мягкая сторона — это всё, то это также должно показаться нам весьма неправильным.
Благочестивые мужчины действительно будут излучать сострадание, смирение, служение и любовь. Это правда. Но вся ли это правда? Стал ли идеал мужественности в современной церкви всего лишь слабой тенью той мужественности, какой ее задумал Бог?
Опасный, но добрый
Когда мы учим о мужественности, входят ли в список такие качества, как сила, инициативность, рвение и смелость? Когда мы подбираем мужчин на церковные должности, когда мы ищем руководителей малых групп или благочестивых наставников, разве мы не привлекаем людей, которые были бы хорошими пастырями — трудолюбивых, страстных, жизнерадостных мужчин, способных загонять овец в загон и готовых сражаться с волками?
Почитаем ли мы мужскую силу, мужество, усердие и инициативу, потому что знаем, что эти качества необходимы для того, чтобы охранять, защищать, покорять и руководить? Почитаем ли мы мужей Божьих, которые, будучи кроткими, являются такими именно по причине своей силы? Мужчин вроде Гэндальфа, который, источая силу своего присутствия, мог затем мягко сказать Бильбо: «Я не пытаюсь тебя ограбить. Я пытаюсь тебе помочь». Тигров, а не котят, способных проявить мягкость и кротость именно потому, что они в первую очередь сильны.
Сейчас находится под угрозой исчезновения тот вид неустрашимой мужественности, который подходит под описание Аслана: «опасный, но добрый». Наши нынешние идеалы, вроде тех, что я сам когда-то придерживался, не требуют от мужчин доброты ради безопасности, потому что они и так гарантируют безопасность мужчин, независимо от их благости. Мужчина, согласно этому образу, не говорит ничего неудобного, помогает безвозмездно и не особо инициативен. Он не имеет серьезных убеждений и принципов, равно как и каких-либо страстей, возможно даже и страсти по Христу, и также, вероятно, несколько подавлен.
Но Тот, Кто создал мужчину, видел его другим. Вместо смягчения его острых краев, у Бога есть другое решение для сотворения хороших мужчин: рождение свыше, взор на Христа и обучение праведности. Благочестие должно уравновешивать опасности его характера, присущие ему по природе. Он достигает зрелого мужества, добавляя в свою жизнь плоды Духа, а не умаляя мужскую природу, созданную Богом. Доброта, самообладание, сострадание приправляют его силу, смелость и решительность, — а не затмевают их.
Куда делись мужчины?
Такие мужчины — нежные и сильные — представляют парадокс миру. Его руки строят дом, играя, борются с сыновьями, пьют чай с дочерьми и держат рукоять меча, обращенного против посланников тьмы (Ефесянам 6:10–20). Он — благочестивый воин, который спит в доспехах — яростный, кроткий и добрый, где бы он ни находился. При помощи Святого Духа описание можно восстановить: «Ты был кротчайшим мужчиной из тех, кто когда-либо ел в зале среди женщин; и ты был суровейшим рыцарем для своих смертельных врагов из тех, кто когда-либо поднимал копье» (Смерть Артура).
Мы ошибаемся, когда разделяем это: жестокий, с одной стороны, и мягкий, с другой. В то время как наше общество все чаще выбирает последнее, некоторые задаются вопросом: куда же делись все мужчины?
Как о чужеродных видах, мы можем прочитать о мужчинах, которые «которые верою побеждали царства, творили правду, получали обетования, заграждали уста львов, угашали силу огня, избегали острия меча, укреплялись от немощи, были крепки на войне, прогоняли полки чужих» (Евреям 11:33-34). О мужчинах, которые активно стремились к славе, чести и бессмертию. Мужах веры, которые надеялись на лучшую страну, чем та, которая у них была. Мужчинах, которые многим рисковали, многое потеряли, но получили больше. Мужчинах, которые жили верой в живого Бога.
Давайте никогда не будем забывать, что теплая религия делает мужественность теплой. А теплая мужественность позволяет слишком многим мужчинам проходить мимо дверей церкви, отдавая предпочтение исламу, психологии или просто спортивным телеканалам на пути к разрушению.
Угасающее пламя мужественности
Когда я исследовал родословную благочестивых мужей, я искренне удивился тому, сколько святых в давние времена почувствовали бы дискомфорт от феминизации не только нашего общества, но и некоторых из наших церквей.
Будем ли мы выхолащивать мужчин прежних времен? Разве бы мы не упрекали Авраама за блуждания, Иакова за его борьбу, Иисуса Навина за сражения, Илию за насмешки, Ноя за безумие, Иова за высокомерие, Даниила за невежество, Неемию за насилие, Нафана за деспотизм и властность, Иоанна Крестителя за то, что он обзывал приходящих к нему людей, Павла за раздоры и Сына Божия за то, что Он размахивал кнутом и переворачивал столы в храме?
Неужели мы предпочли удобства любезности неудобствам благочестия? Я боюсь представить, что когда-нибудь удобно расположусь под надписью: «Здесь лежит отец, муж, прихожанин — просто очень хороший парень».
Слово «хороший» ничего не говорит о сущности, об отваге и доблести, и потому не может сказать ничего о праведности или предназначении. Чтобы просто быть «хорошим», не нужно ни смелости, ни убеждений, ни желания сражаться с нечестивыми. Иисус предостерегает: «Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо! ибо так поступали с лжепророками отцы их» (Луки 6:26).
Теперь, когда мы свернули с дороги, у нас может возникнуть искушение слишком усердно исправлять ошибку. Это приведет нас в канаву паразитической силы. И подобная мерзость существует в наши дни, со всей ее жестокостью, злоупотреблениями и малодушием. Мы не должны менять «хорошее, но не сильное» на «сильное, но не хорошее». Мы не можем двигаться по плоти вместо того, чтобы быть ведомыми Духом. Мы не должны соглашаться чувствовать себя мужчинами из-за нашей силы; мы должны становиться лучшими мужчинами благодаря Божественной силе и самопожертвованию.
Пламенеющие мужчины
Один из шагов на пути к восстановлению мужественности состоит в том, чтобы еще раз подчеркнуть эту пугающую черту многих мужей давних времен: благочестивую ревность. Мы должны восстановить пульс и убеждения благочестивого мужа, а не только лишь его действия.
Наш Бог — Бог ревнитель (Исход 20:5). Он не будет делиться Своей славой или невестой с другим. И Он формирует мужчин, которые все больше горят Его праведной ревностью. Эти мужчины, пылающие рвением о славе Божьей, о здоровье церкви и о душах погибающих, будут готовы разрушить статус-кво. Рвение по славе Божьей, — не культурная вежливость или светская чувствительность, — является подходящим облачением для библейского мужественности. Благочестивая ревность делает хороших мужчин опасными — для мира, плоти и дьявола.
Давайте посмотрим на Моисея, кротчайшего человека на земле (Числа 12:3). Будучи разгневанным идолопоклонством своего народа, он разбил Божьи скрижали, расплавил золотого тельца и заставил их выпить его (Исход 32:20). Любовь Моисея к своему народу и Божьей славе привела к решительным действиям против их идолопоклонства.
Следующий пример — Давид, пастушок-поэт, который просто не мог стоять в стороне и наблюдать, как необрезанный филистимлянин бросает вызов армиям живого Бога — независимо от того, насколько он был грозен (1 Царств 17:26). Он не смог просто тихонько стоять и слушать, как порочилось имя его Бога.
Посмотрите на Финееса, африканца, чье имя означает «негр». Ревнуя ревностью Божьей, он отвратил Божий гнев, пронзив двух зарвавшихся грешников во время кульминации их романтической встречи (Числа 25:6-13).
Рассмотрим Илию, человека, которого мучило неверие Израиля. Он публично бросил вызов пророкам Ваала и несколько часов высмеивал их (1 Царств 18:20–40). Он жаждал, чтобы люди познали истинного Бога и последовали за Ним.
Можно вспомнить Павла, бывшего гонителя церкви, который кипел от негодования, увидев город, полный поклонения идолам вместо поклонения Иисусу, и публично поднял свой голос, чтобы бросить вызов великим философам и правителям Афин (Деян. 17:16). Он жил ради дела Царства в то время, как многие смеялись над ним, противостояли ему и били его.
Вся королевская рать
Подумайте об Иисусе Христе, который хватался за кнуты, не стеснялся называть вещи своими именами и пообещал вернуться с оружием в руках. Он, Лев из колена Иудина, склонялся и играл с детьми (Марка 10:14). И Он — Агнец, от которого люди будут бежать, безуспешно умоляя горы пасть их и скрыть от гнева Его (Откровение 6:16).
Он разрушил «всякое превозношение, восстающее против познания Божия» (2 Коринфянам 10: 5), сокрушил голову дракона и, тем не менее, трости надломленной не переломит (Исаия 42:3). И Он отправился на Голгофу не потому, что Его любезность вывела Его за пределы города к смерти среди воров и отбросов общества, а потому, что Он горел страстью по Своей невесте, по имени Своего Отца и Своей славе (Иоанна 17:4; Римлянам 3:25-26; 1 Петра 3:18).
Последние слова Сперджена за кафедрой рисуют нам правильный идеал:
«[Иисус] — самый великодушный из капитанов. Его никогда не было среди избранных князей. Его всегда можно найти в самой горячей части битвы. Когда дует холодный ветер, Он всегда на открытой стороне холма. Самый тяжелый конец креста лежит на Его плечах. Если Он велит нам нести бремя, Он также несет его. Если есть что-то великодушное, щедрое, доброе и нежное, обильное и очень богатое любовью, вы всегда найдете это в Нем. (Сперджен: Принц проповедников, 288)
Воины Царя будут вместе со Христом в самых горячих частях битвы. Они будут избегать того, чтобы впустую тратить свою жизнь, чтобы ничем не рисковать, не проявлять никакой инициативы, не занимать никаких позиций, не укрепляться силой духа веры, не участвовать в духовной битве, ничем не обременяться, не устанавливать флаги на непокоренных вершинах холмов. Мужи этого Царя, по той самой причине, что они презирают игру с мечами из пенопласта против сил зла, создают наиболее безопасную среду для своих женщин и детей. Опасные мужчины под властью Бога, которые несут ответственность друг за друга, не останутся безучастными в то время, пока медведи терзают тех, кого они должны защищать и питать.
Кроткие и пылкие. Жесткие и нежные. Лидеры и слуги. Не безопасные, но добрые.
Мужчины подобные Иисусу.
Автор — Грег Морзе / © 2019 Desiring God Foundation. Website: desiringGod.org
Перевод — Оксана Бёрнс для ieshua.org
Последнее: 26.07. Спасибо!
