Падающий снег превратил дорогу в гладь. Мой маленький грузовик не смог преодолеть большой холм, ведущий к подъездной дорожке моего дома. У меня не оставалось другого выхода, как оставить грузовик. Началась долгая прогулка через холм к теплой кухне Лизы. Снег, холод, мрачное небо — казалось, всё соответствовало состоянию моего сердца на тот момент. Слёзы стекали по моим щекам, и падая, частично замерзали.
Почему слёзы? Помимо пронизывающего холода, который свирепо ранил через одежду, моё сердце было разбито. Я возвращался с церковного собрания, где один из моих духовных отцов — человек, которому я доверял больше всего на свете, только что предал меня перед группой моих сверстников. Хотя его заявления и высказывания казались логичными и обстоятельными, тем не менее они не показывали «отца», не были сказаны с любовью. Мне было больно. Раны, нанесенные родителями, в том числе и духовными, остаются в нас очень глубоко.
Эмоции наполняли моё сердце, и десятки мыслей пробегали через мой разум пока я плелся по этому постоянно углубляющемуся снегу. Почему он сделал это? Неужели он действительно хотел ранить меня? Что я сделал не так? Может я слишком сильно ему доверял? Должен ли я был ответить ему по-другому? Смогу ли я снова доверять ему?
В последующие годы моего служения в качестве лидера, у меня появилось лучшее понимание, что подобные моменты могут произойти, как реакция на давление «лидера». Я уверен, что сам точно так же ранил моих духовных сыновей и дочерей своими решениями и реакциями. Я делал это, не взвешивая свою ответственность с позиции «отца». Всем нам следовало бы помнить, что все позиции и назначения в качестве лидера служения приходят и уходят, но наши глубокие духовные отношения с другими людьми призваны длиться всю жизнь.
Все из нас были ранены, обычно теми, кто наиболее близок нам. Тогда, в момент, когда я получил рану от моего духовного отца, я чувствовал себя одиноким в моей боли. Эта боль была намного больше, чем в ночь, когда я умолял моего земного отца не покидать меня. Однако, я не один такой, кто переживал плач к отцу.
Сам Иисус знает на своем опыте, что значит вопиять к отцу. На протяжении своего служения Он несколько раз взывал к Отцу: у гробницы своего друга Лазаря (Иоанн 11:35, 41-42) или в Гефсиманском Саду (Лук. 22:39-46). Однако наиболее мучительный вопль к отцу сорвался с креста.
Темное небо. Невыносимая боль. Глазеющая толпа. Стражники, делящие Его одежды, и умирающий Иисус. В окружении десятков людей, Его одиночество на кресте было сокрушительным. Все грехи человечества сошлись на Его тело, сжимая сердце. В тот кульминационный момент человеческая сущность Иисуса, казалось, была поглощена всем этим, и тут Он возопил громким голосом: «Элои! Элои! ламма савахфани?» (Марк 15:34)
Этот плач был записан Марком и Матфеем на арамейском языке, языке местных жителей. Многие верят, что это был язык, на котором говорил Иисус. Некоторые слова и выражения в Новом Завете сохранили арамейское произношение, в том числе и слово Авва, которое произнес Иисус в Гефсиманском саду. Эти арамейские выражения передают нам близость, открытую в плаче Иисуса в Гефсиманском Саду и Его вопле на кресте.
Душераздирающий вопрос Христа с креста: «Мой Бог, Мой Бог, для чего Ты оставил Меня?» Единородный Божий Сын плакал, прося общения с Отцом в момент, когда нуждался в Нем больше всего на свете.
Этот плач к Отцу всё еще отражается через историю, уверяя нас, обычных мужчин и женщин, в Его сострадании. Иисус, как никто, понимает плач нашего поколения: «Он, во дни плоти Своей, с сильным воплем и со слезами принес молитвы и моления Могущему спаси Его от смерти; и услышан был за свое благоговение» (Евр. 5-7).
Возможно, вы знаете этот плач к отцу, потому что вы чувствовали себя покинутыми вашими духовными матерями или отцами. Некоторые духовные матери или отцы просто не знают как быть хорошими духовными родителями. Они не хотят намеренно причинить вам боль, скорее это их внутренние недостатки, которые выражаются в их действиях или бездействии, и так ранят ваше сердце. Начиная с того самого вечера, когда я плелся по снегу, я обнаружил, что человек, которого я считал своим духовным отцом, просто не видел себя в этой роли, поэтому и не исполнял ее хорошо. У нас с ним в дальнейшем были хорошие отношения, за пределами той ситуации, но они никогда уже не были такими же.
Остаточную боль в современном мире, вызванную естественными или духовными ранами, не стоит недооценивать. Будь это боль от сиротства, жестокого обращения, пренебрежения или отчуждения от наших биологических родителей, или же это боль от моральной несостоятельности, эгоцентризма, черствости и отвержения наших духовных родителей — эта боль реальна и широко распространена. Мы должны понимать, что этот глубокий, трансформирующий плач, который превосходит боль от родительских ран, это возрастающий зов новых поколений духовным матерям и отцам в 21 веке.
Это крик несет в себе реформацию в современные институты и духовную революцию на землю. Временами крик молча скрывается под мириадами человеческой деятельности, в других же случаях он шумным вихрем вырывается из нашего естества. Этот крик широко распространен, настойчив, страстен и порой сумбурен. На этот крик должен быть дан ответ. Наше наследие зависит от него. Это крик к отцу.
Автор — Билли Уилсон / charismamag.com
Перевод — Альбина Аралбаева для ieshua.org
Последнее: 26.07. Спасибо!
