Как малоизвестное, маргинальное движение Иисуса стало в течение нескольких веков доминирующей религиозной силой в Западном мире?
Это подзаголовок книги Родни Старка «Рассвет христианства» («The Rise of Christianity»), книги, в которой расcматривается ряд ключевых факторов, и одним из них являются эпидемии. Действительно, чтобы понять рассвет этого «малоизвестного, маргинального движения Иисуса», нам нужно понять его примечательный ответ на эпидемии.
В этой статье я кратко расскажу о четырёх пандемиях в истории и о том, как Церковь ответила на них, уподобляясь Христу. Рассматривая эти примеры, давайте вдохновляться их верой — даже если нам придётся внести некоторые коррективы, исходя из реалий нашего времени и обстоятельств. Их желание идти к нуждающимся, проявленное в героическом самопожертвовании, полностью Христоподобно; мы не имеем права быть менее жертвенными в желании проявить свою любовь. В то же время, мудрость в таких действиях в наши дни, когда мы сами можем стать носителями инфекции, требует тщательного обдумывания. Когда мы смотрим на эти героические примеры, пускай Дух Святой направляет нас и показывает нам, как мы можем реализовать это на практике в наших обстоятельствах. Но пусть наш собственный дух устремляется к вере, надежде и любви. И давайте жить, в условиях нашей пандемии, с мудростью и уподобляясь Христу пред глазами наблюдающего за нами мира.
1. Дионисий, епископ Александрийский
Киприанова чума (249-262 гг н.э.) была смертельной пандемией, в разгар которой в Риме ежедневно умирало по 5 тысяч человек. В то время, как эта эпидемия сильно ослабила Римскую империю, христианский ответ на неё завоевал уважение для христианства и ещё больше последователей.
Дионисий, епископ Александрийский, писал:
«Весьма многие из наших братьев по преизбытку милосердия и по братолюбию, не жалея себя, поддерживали друг друга, безбоязненно навещали больных, безотказно служили им, ухаживая за ними ради Христа, радостно умирали вместе; исполняясь чужого страдания, заражались от ближних и охотно брали на себя их страдания. Многие, ухаживая за больными и укрепляя других, скончались сами, приняв смерть вместо них».
Эта очевидная Христоподобность — принятие смерти для того, чтобы дать жизнь — резко контрастировала с теми, кто был вне церкви. Дионисий продолжает:
«Язычники вели себя совсем по-другому: заболевавших выгоняли из дома, бросали самых близких, выкидывали на улицу полумертвых, оставляли трупы без погребения — боялись смерти, отклонить которую при всех ухищрениях было не легко». (Евсевий Кессарийский, «История Церкви», 7.22.7–10)
Эпидемии делают более интенсивным естественное течение жизни. Они усиливают и наше собственное чувство слабости и подверженности смерти. Они также умножают возможности проявить любовь, противоречащую культуре и обстоятельствам. Церковь приняла этот вызов во втором веке, завоевав таким образом и почитателей, и новообращённых. Подобная динамика наблюдалась и столетие спустя.
2. Киприан, епископ Карфагенский
Старк считает, что христианское население в 251 году н.э. составляло всего 1,2 млн — 1,9% населения империи. Это невероятный скачок в сравнении со вторым веком, хотя Церковь всё ещё представляла всего лишь крошечное меньшинство в империи. Однако, как ни парадоксально, в дальнейший рост церкви внесла свой вклад ещё одна пандемия.
Эта эпидемия была другой (возможно, это была корь, но мы не уверены), но уровень смертности был такой же высокий, как и на столетие раньше. Целые города в Италии были заброшены, некоторые из них навсегда. Военная и римская инфраструктуры были ослаблены. И снова христиане сияли посреди испытаний.
Киприан, епископ Карфагенский, сказал об этом так:
«Насколько же уместно, насколько необходимо то, что эта чума и язва, которая кажется ужасной и смертельной, ищет справедливости для каждого и исследует разум человечества; заботятся ли о больном, проявляют ли люди должную любовь к родственникам... не покидают ли врачи страдающих».
Эти эпидемии «исследуют» нас. Они открывают в нас или путь плоти (самосохранение), или путь Духа (самоотдачу). Эпидемия третьего века выявила в Церкви исполненных Духом людей, готовых идти по стопам своего Учителя.
Уровень смертности среди христиан был значительно ниже, чем среди населения в целом (может быть, всего около 10%, хотя слово «всего» является пугающим определителем). Взаимная любовь братьев и сестёр во Христе означала, что, с одной стороны, те, кто заботился о других, подвергались более высокому риску заражения, но с другой стороны, у инфицированных был больший уровень выживаемости. Когда эти христиане делали себя уязвимыми для смерти, они по сути обретали жизнь. Как только эпидемия прошла, христиане стали сильнее. Они были сильнее как часть общества, поскольку большая часть из них выжила. Они были более устойчивыми, потому что у них была твёрдая надежда пред лицом смерти. И они были сильнее как сообщества из-за возникших между ними более тесных связей в результате совместно пережитых страданий.
Если вы хотите знать, как христианство превратилось из малоизвестного и маргинального движения в 6 миллионов верующих к 300 веку н.э., Родни Старк сказал бы вам: значительным фактором были эпидемии.
3. Мартин Лютер, Виттенберг
Начиная с 14-го века Европу преследовала Чёрная Смерть. В течение всего пяти лет она уничтожила около половины населения, особенно в городской местности. Вспышки продолжали повторяться в последующие столетия, включая эпидемию, поразившую Виттенберг в 1527 году. Многие убежали, но Лютер и его беременная жена Катарина остались заботиться о больных, ссылаясь на Мф. 25:41–46:
«Мы должны уважать слово Христа: ‘Я был болен, и не посетили Меня.’ Согласно этому стиху, мы связаны друг с другом таким образом, что никто не может оставить другого в бедственном положении, но обязан помогать ему так, как он желал бы, чтобы помогли ему».
Лютер говорил об обстоятельствах, когда бегство было разрешено и, осознавая нашу склонность к самоправедности, он предостерегал христиан от осуждения друг друга за различные решения. Но, рассказывая о своём собственном посвящении, он отметил:
«Мы здесь наедине с диаконами, но Христос также здесь, чтобы мы не были одиноки и чтобы Он торжествовал в нас над этим древним змеем, убийцей и автором греха, сколько бы он ни поражал пяту Христа. Молитесь за нас. И прощаюсь». (Письмо, датированное 19 августа 1527 года)
Обратите внимание на то, как Сатана и Христос вырисовываются в мышлении Лютера. Сатана является убийцей с самого начала (Лютер имеет ввиду Быт. 3:15), и он стоит за эпидемией.
Но Христос намного сильнее, и Он намного больше вовлечен в происходящее. Он — в тех, кто заботится о заболевших, Он (согласно Мф. 25) — в больных, и Он — в победе, которую Церковь одержит над сатаной, победе, включающей в себя даже самое малое «освобождение», которым является исцеление от чумы. Лютер и Катарина выжили, и путь Иисуса был оправдан в этом напряжённом испытании.
4. Чарльз Сперджен, Лондон
К 1950 году Лондон был самым сильным и богатым городом в мире с населением более 2 миллионов. Вспышка холеры в 1854 году вселила страх в сердца жителей Лондона.
Чарльз Сперджен, которому в то время было всего 20 лет, приехал в столицу, чтобы быть пастором церкви Нью-Парк-стрит Чепэл. Он вспоминал эту эпидемию как ключевое время обучения как для себя, так и для города.
«Если когда и приходит время, когда разум становится чувствительным, так это тогда, когда смерть повсюду. Я вспоминаю, когда впервые приехал в Лондон, с каким страхом люди слушали Евангелие, потому что ужасно свирепствовала холера. Тогда было мало насмешек».
Он рассказывает историю посещения умирающего человека, который ранее противостоял ему:
«Этот человек, при жизни, обычно издевался надо мной. Он часто решительно осуждал меня как лицемера. Тем не менее, как только он был поражён стрелами смерти, он искал общения со мной и моего совета, не имея в своём сердце сомнения в том, что я слуга Божий, хотя и не хотел произнести это своими собственными устами».
Зыбучий песок этого мира является постоянной реальностью — но для того, чтобы раскрыть это, часто необходимы жизненные бури. Сперджен рассматривал эпидемии его времени как бури, которые могут привести многих к поиску убежища во Христе — нашей Скале.
А как насчёт сегодня?
Есть много факторов, отличающих наш век от других. До появления современных больниц не было специализированной профессиональной медицинской помощи. Более того, предыдущие поколения служили больным, мало понимая, как передаются болезни. Ухаживающие люди сами могут быть носителями, даже не имея симптомов. В таких случаях самоизоляция может быть наибольшим проявлением любви, больше, чем инфицировать тех, кого мы пытаемся любить. Хотя проявление любви может выглядеть по-разному в разные эпохи, любовь всё равно должна оставаться целью — любовь, ведомая Святым Духом, а не нашей эгоцентричной плотью.
Давайте же:
Указывать на зыбучие пески этого мира — слабость нашей плоти, нестабильность рынков и то, что мы все смертны.
Проповедовать и ценить Христа — зная, что только Он один может выдержать бури, и только Он один выдержит.
Любить своих ближних — идти, во Христе, к тем, кто в нужде.
И пускай же Бог вновь действует через эти испытания, чтобы прославить имя Христа и расширить Свое Царство.
Автор — Глен Скривенер / thegospelcoalition.org
Перевод — Анна Иващенко для ieshua.org
Последнее: 26.07. Спасибо!
