Українською читайте тут — Андрій Гапонов, госпітальний капелан: «Хочеться, щоб Царство Боже розкривалося через наше служіння...»
Мы пообщались с Андреем Гапоновым, госпитальным капелланом Корпуса Военных Капелланов ХСС — Христианской Службы Спасения, служителем Киевской Еврейской Мессианской Общины. Андрей рассказал о том, как поиск чуда привёл его к Богу, чем он занимался с началом войны и как оказался в рядах капелланов; поговорили о нюансах и трудностях госпитального капелланского служения, специфике взаимоотношений военных и гражданских, а также переосмыслении ценностей в жизни.
– Шалом, Андрей! Расскажи, для начала, как ты пришёл к Богу? С чего всё началось?
– Началось всё с того, что 11 лет назад я впервые услышал о Киевской Еврейской Мессианской Общине. Я ехал в маршрутке, и рядом со мной сидела женщина пожилого возраста — она и рассказала мне о том, что она является прихожанкой этой общины верующих, и активно меня приглашала на собрания.
Я по её приглашению сразу не пошёл в общину, но ровно через год в нашей семье случилась трагедия. У 7-месячной дочки моей сестры начала воспаляться опухоль в голове, и её из Белгород-Днестровска перевезли в Одессу, где поместили под аппарат искусственного дыхания в реанимации. Нам нужно было чудо...
Я вспомнил, как эта женщина в маршрутке рассказывала о чудесах, которые происходят в КЕМО, что там прямо на собраниях много людей получают реальное исцеление и другие ответы на молитвы. Но перед тем решил, как обычно в православии советуют, обойти семь монастырей и заказать «сорокоуст» за здравие. Я пошёл в один монастырь, во второй, в третий... Достаточно быстро закончились деньги, потому что, как вы понимаете, всё это было не бесплатно. И вот на четвёртом монастыре я вспомнил об этой женщине и решил-таки сходить на Шаббат.
Я пришёл на служение и хотел найти эту женщину, которая меня приглашала. Не найдя её, я познакомился с дядей Лёшей — это самый старший ашер общины, до сих пор. И он мне говорит: «Становись возле меня — я буду танцевать как козёл, но ты не обращай внимания! Если достоишь до конца, то, я думаю, в твоей жизни это чудо появится!»
Я стоял, активно хлопал в ладоши, смотрел на все эти хороводы — для меня это все было что-то такое новое, неизвестное, непонятное... Тогда впервые увидел нашего ребе, Бориса Сауловича Грисенко, подумал, что он, как охранник общины, смотрит так немного строго, чтобы волки к овцам не подходили (ну, мне так показалось тогда)... В конце был призыв к покаянию, и я вышел покаяться. Ребе за меня помолился, а потом моим попечителем оказался Эдик Саруханян. Он со мной познакомился, и уже через день мы вместе пили кофе. Ещё через день я пришёл к нему на домашнюю группу. И вот так начался мой путь в общине.
Где-то через полгода я перешёл помощником уже в другую группу. Потом прошёл первый курс основ веры, принял твилу (водное погружение) и съездил на инкаунтер — там я впервые пережил реальную Божью силу. Во время причастия, осознавая, что кровь Иешуа реально была пролита за меня, я почувствовал, как эта сила Божья прошла через меня, буквально от кончиков волос до пальцев ног... Это было так трепетно и волнительно — первое причастие в моей жизни.
Господь после этого ещё много раз действовал в моей жизни и открывался на ретритах и молитвах, показывал Его любовь к Израилю, давая понимать, как Он плачет о Своём народе... Это меня тоже сильно коснулось. И вот так, шаг за шагом — основы веры, помощник лидера группы, руководитель, ведущий воркшопа, коуч, координатор — путь служения в десять лет.
– Скажи, а что в итоге случилось с твоей племянницей и её здоровьем?
– На тот момент чудо произошло. Мы молились за неё на домашней группе, и её из реанимации перевели в больницу, а после они уехали домой. Однако, опухоль не исчезла, и спустя год Господь забрал её.
Для меня свидетельство здесь заключается в том, что Господь по нашей молитве вывел её из реанимации, а я через всю эту ситуацию обрёл спасение, нашёл Господа, стал частью духовной семьи. Верю, что маленькая дочка моей сестры сейчас на Небесах, и это чудо совершилось. Молитва действует и Господь нас слышит! По Своей милости, Он может ответить на любую молитву, но мы, конечно же, не знаем всех Его планов...
– Да, это действительно так. По уже сложившейся в наших интервью традиции, давай вспомним 24 февраля 2022 года. С чего начался этот день в твоей жизни?
– В 5 утра я открываю Инстаграм и вижу посты о том, что началась война... потом звонок от родственников: «Набирайте воду! Могут отключить...»
Я дружил с Сашей Голотой, и он на следующий день предложил нам с Элиной уезжать в Ужгород, но мы отказались. «Мы остаёмся в Киеве. Верим, что Бог защитит Киев, и здесь тоже нужна будет помощь другим людям».
Помню, как в первые дни у нас постоянно были активные, горячие молитвы, когда подступали все эти новости... И такое молитвенное ходатайство продолжалось круглые сутки.
Мы живем в 1-комнатной квартире, на Отрадном. А подруги Элины жили на КПИ. И там в первые дни войны были серьёзные перестрелки, они очень сильно испугались, и мы их забрали к себе. И вот мы первые полтора месяца прожили в однокомнатной квартире вчетвером. Помню, как толпой ходили в магазин — пустые улицы, незнакомые люди здоровались друг с другом. На третий день в магазин зашли — а там полки пустые, не успевали подвозить продукты... Услышали, что на другом конце микрорайона есть киоск со сладостями. Пошли туда, а там такая очередь... В общем, вот так полтора месяца мы и прожили, «душа в душу». Не было ни скандалов, ни криков, хотя у всех совершенно разные характеры. До сих пор дружим! Слава Богу!
– Насколько я понимаю, ты не сразу присоединился к капелланскому служению. Чем ты был занят в первые месяцы войны?
– Первый месяц у нас прошёл в постоянных молитвах. Когда враг отступил от Киева, начался процесс размышления над тем, что делать дальше. Просто сидеть — совесть грызёт. Идти защищать страну? Или оставаться, быть священником, ходатайствовать? Непонятно...
Ещё в первые недели марта брат Томаш из Польши отправил гуманитарную помощь для нашей общины. Пять бусов гуманитарки привезли во Львов, братья перегрузили её там в поезда, а мы их тут встречали и выгружали. И вот так на протяжении месяца была первая помощь, которую мы забирали и раздавали по Киеву в разных местах. И вот ты уже чувствовал, что делаешь что-то полезное.
Также не были остановлены домашние группы — мы все перешли в онлайн и продолжали собираться, молиться, общаться и поддерживать друг друга. Также онлайн принимали участие в служениях общины, в шабатах — даже те, кто выехал из Киева и Украины. И что интересно, мы в итоге не только никого не потеряли, но и группы онлайн даже выросли, к ним подключились совершенно новые люди, которые и сейчас живут в других странах.
– А как ты узнал о служении капелланов?
– Началось всё с того, что осенью 2022 года Шура Вятржик пригласила меня на конференцию, посвященную теме исцеления душевных ран — там, в том числе, говорили о предназначении церкви в условиях войны. Я пришёл, смотрю — одни капелланы наши сидят — сама Шура, Андрей Литовкин, Алексей Денисов, Анатолий Эмма. Ну, думаю, наверное это судьба — надо тоже становиться капелланом. Шура взяла меня с собой на служение в госпиталь, потом я сходил туда с Анатолием Эмма, с Андреем Литовкиным. Ходил и смотрел, как они служат раненым.
Тогда ещё никаких ни специальных курсов не было, ни тренингов. Я на живом примере учился тому, как себя надо вести, о чём говорить, как заходить и не смущаться. Это заложило то основание, которому в дальнейшем я уже сам обучал многих других служителей, которые приходили в капелланство. Потом появились первые тренинги, которые я прошёл, а следом было и обучение в Trinity International University по душепастырской опеке и кризисному консультированию — программа на целый год.
Там мы ещё лучше осознали, в чём заключается суть капеланства: что это служение присутствия; что ты не евангелист и не тащишь людей в церковь; что ты не навязываешь, а просто являешь им Иешуа (Иисуса) своим присутствием, своими поступками; что ты выслушиваешь их, если люди позволяют, тогда молишься за них; что если люди интересуются твоей верой, тогда ты уже начинаешь чем-то с ними делиться, но ты не транслируешь как-то особенно свою принадлежность к конкретной конфессии и деноминации.
Тренинги, которые позже начались от Христианской Службы Спасения, также показывали правильный практический пример в служении капеллана.
– Как это выглядело на практике?
– Бывают ведь разные люди. К некоторым в палату заходишь, а они сразу, с порога: «Не надо нам ничего рассказывать, уже тут перед вами приходили, наговорили нам...» И такое бывало.
Помню, особенно в первый год мне встречались многие раненые военные с сильной мотивацией, с большим желанием после восстановления вернуться на фронт. Они прямо так и говорили: «Победа за нами! С нами Бог!»
Конечно, хватало и людей с очень серьёзными ранениями. Когда человек лежит, не вставая. И вот у него уже в глазах такая мысль, что он уже больше не встанет, и что теперь его дальнейшая судьба — лежать, как овощ, и умирать... И когда ты знакомишься с ним, он отвечает что-то вроде: «Ага, здрасти, да... Помолиться за меня? Ну, помолитесь...»
Ребята, бывает, лежат в госпиталях несколько месяцев, а то и полгода и больше. И когда ты регулярно встречаешься с ними и общаешься, они начинают открываться. Ты ему что-то расскажешь, он — о себе. И ты видишь, как постепенно меняется его взгляд. Как в его глазах, потухших вначале, появляется какой-то огонёк, когда он уже понимает, что молитвы действуют, что Господь так создал тело человека, что оно восстанавливается — и появляются уже какие-то мечты.
Когда с ними общаешься, переводишь фокус с того плохого, что с ними произошло, на то, что их ждёт в будущем. И у человека, исходя из того, что он что-то умел, имел какие-то навыки — у него появляется вера, что не всё в его жизни пропало. И на будущее он уже смотрит с надеждой, планирует, как он свои навыки будет применять. Он видит, что сможет стать полноценным членом общества и быть примером для других, сможет вдохновлять других, сможет создать семью.
А когда из лежачего состояния он постепенно начинает садиться, когда он начинает потихоньку ходить, то невероятная радость приходит — человек возвращается к жизни! И это очень вдохновляет меня в этом служении!
Есть ребята, с которыми мы давно ещё познакомились, и они сейчас помогают в нашем служении — например, на своих машинах привозят раненых из госпиталей на вечера благодарности ВСУ, которые проводит наша община. Это так классно, что мы с ними стали друзьями! Да, многие из них в итоге не вернулись в ВСУ, но нашли себя в гражданской жизни — кто-то стал инженером, кто-то на телеканале работает, кто-то поехал в Германию и сделал там себе чуть ли не биопротез. Они живут полноценной жизнью!
Не зря ведь говорят, что вода камень точит. Вот так, капелька за капелькой, и сердце человека тает. Появляется надежда, появляется мотивация, появляется желание, появляется вера, и начинает это всё осуществляться — мечта становится реальностью. Что мне особенно нравится, это что мысль о том, что всё пропало — она теряется, растворяется, разбивается, и на её место приходит уверенность в том, что жизнь продолжается, и что они смогут принести пользу и для себя, и для своей семьи, и для общества в целом. И когда они начинают помогать другим, это их ещё больше стимулирует.
– Очень вдохновляет, слава Богу! А как часто вы посещаете госпитали и медицинские учреждения?
– Сначала мы посещали ребят два раза в неделю. Сейчас — раз в неделю, обычно. Хотя в последнее время я заметил, что их быстрее переводят в другие города и места.
Первое медицинское учреждение, в котором ещё Шура начала служение, она со временем передала под мою ответственность. И там мы проводили обучение команд госпитальных капелланов и от церкви адвентистов, и от католиков, и из других церквей самых разных деноминаций. Сейчас все эти команды служат в разных городах Украины. Когда мы встречаемся, они вспоминают: «Мы так поначалу боялись подойти к военным, так боялись... но вскоре увидели, что они — такие же люди, у которых есть свои потребности, которые тоже чего-то боятся, тоже переживают...»
– Ты вот упомянул про переживания капеллана. Можешь вспомнить свой собственный первый день в этом служении? Какие у тебя были чувства?
– Помню, первое впечатление у меня было такое, что мы идём к кому-то особенному. И непонятно было, что можно говорить, а чего говорить не стоит. Поэтому я просто с более опытными капелланами заходил в палату и молча смотрел, как всё это происходит. Правда, буквально со второго раза мне уже дали елей, чтобы я помазал раненых во время молитвы. И пока я думал, как это лучше сделать, смотрю — а ребята уже мне лбы выставили :) в общем, помазал их елеем, помолился за них. Это дало мне уверенность в том, что на самом деле каждый человек нуждается в молитве.
Я, наверное, целый месяц вот так ходил и набирался опыта. И потихоньку начинал понимать, что это те же самые ребята, с которыми ты вчера вместе мог кофе пить или работать на одной работе — такие же самые люди, с такими же потребностями. И, по-моему, не было у меня такого случая, чтобы кто-либо отказался от молитвы. Даже если поначалу он тебе говорит, что верит в Перуна, например, или в звёзды, или что он ни во что не верит — когда в конце предлагаешь помолиться, он соглашается. И когда ты молишься, то делаешь это во имя Иисуса Христа. И во время этой молитвы ты проговариваешь, что Он умер за тебя, и человек в итоге понимает, кем по факту является Иисус Христос и для него.
– Ты чуть раньше говорил о том, что у вас была межцерковная команда капелланов. Как это в итоге работало? Не было ли каких-то разногласий, например?
– Недавно наша община сделала шевроны с мессианской символикой. И вот ты заходишь в палату с таким шевроном, а рядом с тобой капеллан из церкви, и у него крест на шевроне. И ты видишь, как у людей происходит «разрыв шаблона». Человек говорит: «Я вижу, что вы из разных деноминаций, но вы вместе делаете одно дело! Это такая сила!» Это так круто, на самом деле! Несмотря на то, что мы — служители самых разных церквей и общин, но мы объединились в этом деле и несём Божье присутствие в те места, где оно нужно, где должны совершаться чудеса, где люди нуждаются в ободрении и поддержке.
У моей команды, например, было много адвентистов на стажировке, а также много служителей из церкви «Спасение». Но суть в том, что мы даже не акцентируемся на том, к какой церкви или деноминации мы принадлежим. Братья и сёстры просто порой делятся, как у них проходит то или иное в их церквях. Я делюсь тем, как это проходит у нас в общине. Периодически они бывают на вышеупомянутых вечерах благодарности ВСУ, привозят военных, которым служат, и мы вместе потом их развозим, вместе помогаем восстанавливать документы, например, и так далее.
Это сила, на самом-то деле. Ты видишь горячих, реальных верующих ребят, которые готовы для Бога горы сворачивать. И радуешься, что мы можем делать одно дело. Даже если мы по-разному совершаем какие-то обряды и по-разному прославляем Бога, но когда мы соединяемся в помощи людям, то стираются все границы.
Я уже не первый год служу в консультировании, и в этом деле есть определенная последовательность действий. Когда ты идёшь куда-то — сначала помолился, благословил, а когда действие уже произошло, особенно если оно было связано с какими-то освобождениями, с эмоциями, ты в конце это отдаешь Господу. И как-то мы с одним напарником-капелланом вышли из госпиталя, а он мне говорит: «Знаешь, я вот сейчас выжат как лимон... до вечера теперь больше ничего не смогу делать». И я предложил ему молиться после нашего служения, отдавать Богу всё то, что мы увидели, услышали и пережили. Проходит месяц, и он мне говорит: «Представляешь, я теперь даже не чувствую усталости после служения! Господь реально восстанавливает и обновляет!»
Молитва в начале и в конце — реально важна. Ребята ведь вываливают нам разные истории, которые на них давят, а мы это выслушиваем... И если ты сильно пропускаешь это через своё сердце, то можешь это всё на себя воспринять, и твоё настроение и отношение к жизни может резко поменяться. Но когда ты услышанное отдаёшь Богу и понимаешь, что данное служение ты осуществляешь не своими силами, что оно не твоё, что это Его ноша, что это Он исцеляет, что это Он — Мессия, то приходит реальное очищение и свобода, и ты после служения возвращаешься домой обновленным.
– Очень интересный практический момент! А какие ещё трудности и вызовы в капелланском служении ты наблюдаешь?
– Самое главное — настрой человека. Когда он идёт в палату, то может ожидать, что его оттуда выгонят и не захотят даже слушать. И в итоге бывало, что ребят выгоняли, да. Он ожидает этого, он это и получает.
Но когда есть молитва в начале (как я уже упоминал), когда ты настраиваешься, что ты пропускаешь вперёд Святого Духа, чтобы Он открывал двери и палат, и сердец ребят, то атмосфера другая. Ты ещё только заходишь в палату, а Бог уже с ними действует, Он уже тебя там ждёт.
Без этого капеллану намного сложнее — бывало, что некоторые даже оставляли это служение, говоря: «Простите, я не могу на всё это смотреть, не могу это больше выслушивать... Мне легче поехать раз в месяц на передовую, раздать помощь, помолиться за них и вернуться. Я лучше буду этим заниматься. Я не могу общаться с ребятами, которые смотрят на меня, что я здоровый, у меня две руки и две ноги, а он — ампутант, и я ему ещё что-то должен рассказывать...» Но ведь благодаря тому, что ты пришёл, он понимает, что он не зря потерял свою ногу или руку! Ты говоришь ему слова благодарности, и это и его вдохновляет, и тебе даёт осознание того, что ты свою миссию выполняешь.
Многие идут в капелланы, может быть, ради престижа, или с мыслью: «Ну, я хоть что-то буду делать...» Однако, если люди не подготовлены и случайно попали в это дело, то когда они соприкасаются с живыми людьми и реальными историями, то не многие в итоге оказываются способны это вынести.
В капелланское служение стоит брать тех, кто уже имеет навыки душепопечения, основу служения консультирования, когда есть осознание, что тебе могут вывалить всё, что угодно, и ты можешь к этому оказаться не готов, но ты в итоге действуешь не своей силой. Я до капелланства имел некоторый опыт посещения больных в медицинских учреждениях, так что опредеёенный навык у меня был. И я помню, как мне объясняли, что мы идём туда не ради того, чтобы показать им что-то. Но, что, когда ты это делаешь, Господь будет менять и твоё сердце. Ты будешь научен сострадать, переживать. Ты увидишь, как человек переносит эту боль, и твоё сердце начнёт меняться. Так оно в итоге и получалось.
Очень радует, что есть с кем делиться этим опытом. В капелланское служение приходят новые ребята — оно сейчас действительно актуально, в нём есть нужда.
Хочется быть полезным, приносить плод, видеть, что ты не просто «проживаешь» это время, делая свой вклад в то, чтобы наша страна сохранялась и Божья победа раскрывалась. Люди могут воевать и гибнуть, ведь войны начинались и останавливались, но также параллельно этому ведётся и глобальная война за человеческие души. И пока враг забирает через эту войну неспасённых людей, он одерживает победу. А хочется, чтобы враг был поражён, чтобы Божье царство раскрывалась через наше служение и свидетельство. Чтобы происходили все эти чудеса, когда ты с человеком можешь даже не молиться, но он чувствует, что в твоём присутствии рядом с ним — Бог.
– Хотелось бы ещё коснуться отношений военных и гражданского общества. Поделись, пожалуйста, своими наблюдениями и размышлениями.
– Как с одной, так и с другой стороны есть очень противоположные мнения и взгляды. Есть военные, которые понимают, что это их долг, их работа — чтобы здесь был мир, чтобы люди могли радоваться, ходить в школу и на работу, жить нормальной жизнью. И когда ты с такими адекватными военными встречаешься, то понимаешь, что это пример нормальных, здоровых взаимоотношений.
Встречаются и такие военные, у которых во взглядах имеются разные перекосы и перегибы. Они настраивают свои семьи и своё окружение на то, что, поскольку в стране война, то все должны ходить в зелёном, все должны работать на войну и все должны быть на передовой. Правда, таких людей крайне мало, и у них, возможно, были в жизни какие-то сложности, которые тянутся из воспитания, круга семьи, и всё это переносится, соответственно, и на начальства, и на руководство страны, и на всех вокруг. «Все кругом виноваты, только я один — красавчик, и потому вокруг меня должен крутиться мир!» Таких не много, но они есть.
На самом же деле, мы живём в здравом обществе, где люди готовы находить точки соприкосновения, договариваться, коммуницировать. Многие военные хотят вернуться домой, где уже не будет войны. Недавно я слышал слова одного капеллана, который периодически ездит на передовую. И он говорит: «Там такая тьма... и мне не хочется об этом даже вспоминать, когда я здесь. Когда я возвращаюсь в родной город, я хочу тянуться к свету, хочу просто находиться в Божьем присутствии...» Именно таким светом наши церкви и общины должны стать для этих военных, чтобы они, вернувшись домой, могли получить от Бога очищение, освобождение и принятие.
Многие верующие, как мне видится, ещё до сих пор не готовы принимать военных. Хотя многие уже начали действовать в этом отношении, уже проходят целые конференции о том, как церковь может быть ответом для военных, как она может поддерживать их родных, вдов и сирот, которые сейчас нуждаются в поддержке. И мы сможем приобретать военных, оказывая сейчас моральную и материальную поддержку их семьям. Я верю, что, когда ребята вернутся с фронта, они захотят прийти в церкви и общины, чтобы даже просто выразить благодарность. И кто знает, может именно это соприкосновение в итоге послужит спасением для этого человека.
– И последний вопрос. За время капелланского служения, что нового ты открыл для своей духовной жизни? Может, на что-то стал смотреть иначе, что-то переосмыслил?
– Мне вспоминается сейчас один военный, с которым я общался, и который всю свою жизнь был занят заработком денег. Он жил для того, чтобы обеспечить семью, чтобы хороший дом построить, чтобы дать образование ребёнку, чтобы красиво одеваться. Хотя при этом он осознавал, что ему достаточно одной пары спортивных штатов и одной рубашки, одних часов и одного автомобиля.
Когда пришла война, он вернулся из-за границы в Украину и пошёл на фронт. И вот идёт штурм, он бежит в наступлении и падает... Каска закрывает его лицо, он поднимает руку и осколок, пробивая руку, застревает в его шлеме. В итоге он остаётся жив и попадает в больницу. Там у него происходит переосмысление всей жизни. Он наконец-то поднимает голову и видит, что небо голубое, а вокруг — трава зелёная, и можно просто гулять и наслаждаться жизнью; что ценность времени, которое ты проводишь с родными и близкими, ничто не сможет компенсировать; что твои дети растут, и пока они маленькие, ты можешь с ними проводить время, но когда они вырастают, у них начинается своя жизнь, и ты уже то время не вернешь...
Вот очень ценно это переосмысление жизни — осознание того, что ты живёшь здесь и сейчас. И что то, чему ты посвящаешь своё время, влияет на то, какие ты впоследствии пожнёшь плоды. И жизнь здесь и сейчас, в понимании этого военного, – это время для своих родных и близких.
В нашем случае, как у верующих, это также и время с Богом. Когда ты переживаешь обновление, когда переживаешь Божью любовь, когда ты наполняешься Им и тебе есть чем поделиться с другими, то ты это начинаешь больше ценить. Это становится полноценной частью твоей жизни. Когда ты пытаешься что-то делать своими силами, то всё выходит как-то не так, ты устаёшь и разочаровываешься. Но когда ты провёл время с Богом, и потом ты идёшь к человеку, то видишь, как Бог действует через тебя, и является Божья слава.
Вот что особенно замечательно в капелланском служении — то, что ты видишь много чудес в жизни людей, видишь как меняется взгляд человека, уходит помутнение и безразличие, и загорается огонёк надежды, уверенности и стремления к победе. Это здорово.
– Благодарю за разговор!
интервьюер — Алекс Фишман
Последнее: 3.12. Спасибо!
